Меч войны, или Осужденные. Алла ГореликоваЧитать онлайн книгу.
отец предстоятель в кои веки оставил принятие решения всецело на совести отца Ипполита; сам же, описав случившееся, отправил голубя в Ич-Тойвин. Пресветлого ждали сложные и непривычные хлопоты. Теперь, когда война стала неизбежной, он должен был быстро и аккуратно подвести монастырскую братию к мысли о верности Капитулу, а не королю.
О том, что служба графа Унгери перехватывает летящих на юг почтовых голубей, пресветлый, разумеется, и не подозревал.
ДЕЛА ЛЮБОВНЫЕ
1. Мариана, девица из благородной семьи
Ич-Тойвин казался Мариане воплощенной сказкой, краем обетованным. Дома здесь украшала драгоценная мозаика, на площадях фонтанчики рассыпали радугу брызг, а священные смоковницы росли прямо на улицах, словно какие-нибудь вязы или, скажем, яблони. Вода отдавала сладким и, налитая в глиняные кувшины, оставалась холодной в любой зной. В трактирах подавали баранину, политую соусом столь острым, что горело во рту; в вино добавляли пряности, а знаменитую ханджарскую пастилу с имбирем, достойную королевского стола, продавали задешево уличные лоточники. Здесь не было нищих, попрошаек и бродячих собак.
Уже к вечеру второго дня Мариана поняла, что влюбилась в этот город.
Сестра Элиль, похожая на приветливую кумушку монахиня в белых одеждах Ордена Утешения, посмеивалась над восторгами юной северянки. Рассказывала, как почти уж тысячелетие тому назад пришел к Поющей горе предок нынешнего императора, святой Джамидер Строитель. Как поднялся на вершину и заночевал там, а на рассвете случилось ему знамение Господне. И повелел Джамидер основать у подножия горы Ич-Тойвин, Цветущий город, дабы до скончания веков радовались прекрасному глаза, сердца и души людские. За что, собственно, и получил прозвание Строитель.
Сестра Элиль водила Мариану по храмам и часовням, усыпальницам и святым источникам; и девушка все больше узнавала об Ич-Тойвине, а монахиня – о девушке. Мариана понять не могла, как так случилось, что выделенная ей милостью брата провозвестника провожатая в первый же день стала ближе самой близкой подруги. Да девушка об этом и не задумывалась. Ей нравилось рассказывать сестре Элиль о Таргале и об их с Барти пути в Ич-Тойвин; нравилось, как монахиня слушает, кивая и ахая, как вставляет участливые вопросы. Услышав о данной в обиде клятве, сестра укоризненно покачала головой, а после рассказа о том, как негероически клятва эта исполнилась чуть ли не в первый день пути, не засмеялась, а сказала серьезно:
– То был тебе знак Господень, девочка. О том знак, что не след тебе искать дел, подобающих мужчине и воину.
– Да, наверное, – вздохнула Мариана. – Что таить, если бы не Барти, пропала бы я где-нибудь на полдороге. Вернусь домой, извинюсь перед их капитаном. Прав он был, удерживая меня.
– И что тебе только в голову взбрело? – укоризненно спросила монахиня.
Мариана лишь плечами пожала. Разлад с отцом Томасом уже не казался ей достаточным