Не бузи, бузина. Николай ШмагинЧитать онлайн книгу.
шо, нехай проживает. Места всем хватит. Зови меня Марьей Ивановной, или тёткой Марьей, как больше понравится. Айдате обедать.
Она быстро собрала на стол, пообедали. Ванька так проголодался с дороги и с непривычки на новом месте, что уплетал за обе щёки, не замечая ничего вокруг.
– Аппетит отменный, знать, и работник хороший, – одобрила тётка Марья и завздыхала, оглядывая паренька, – худой только очень. Трошки подкормить треба.
– Чево зря балакать, на хуторских хлебах быстро поправится, – засмеялся Петро, тоже не дурак пообедать. Ванька лишь улыбался в ответ, прихлёбывая чай из большой кружки и сонно поглядывая по сторонам…
Наутро он встал, как ему казалось, первым, но в хате уже никого не было. Надо же, проспал. Подумают, лодырь приехал, лежебока. На столе стояла кружка с молоком, хлеб. Это для него оставили, понял Ванька, и улыбнулся. Ничего. Он ещё себя покажет.
В сенях увидел рукомойник, сполоснул лицо, вымыл руки с мылом, утёрся рушником. Вышел во двор. Поёжился. Прохладно с утреца – то. Огляделся. Всё цвело вокруг и дышало. Пашни были вспаханы и засажены картошкой. И так повеяло от них родным духом, что у Ивана закружилась голова. Ему показалось на мгновение, что он дома, в своём родном подгорье. Но нет. Вокруг была равнина, вдали вдоль дороги высились пирамидальные тополя.
В соседском дворе появилась совсем молоденькая девчушка, постреливая глазами в его сторону, мол, что это за чужой паренёк появился у тётки Марьи? Да ещё такой симпатичный, в красной водолазке. Заметив, что паренёк тоже засмотрелся на неё, она фыркнула и, тряхнув косичками, скрылась в хате. Вот её любопытное личико мелькнуло в окне; прячась за занавесками, девчушка наблюдала за ним.
Иван улыбнулся, и решился помахать ей рукой. Личико исчезло.
Он вдруг вспомнил, что приехал на розыски своей Райки, так подло бросившей его, чтобы спросить у неё, зачем она так с ним? Ведь он так любил её. Сердце у него ёкнуло. Почему любил? Он и сейчас любит её больше жизни. Ничего, пусть подождёт, пострадает, как он. Ванька вздохнул. А он здесь пока поживёт. Взгляд его остановился на табличке, прикреплённой к дому: улица Степная, 7. Вот здесь, на улице Степной, поработает в колхозе. А там видно будет…
Так началась его хуторская жизнь. Вскоре вернулась хозяйка с котомкой в руках.
– Та за хлибом да сахаром в магазин ходила, – объявила она, и загремела посудой на кухне. – Обед наварганю, а то Петро убежал на работу не емши, тоже чуток не проспал, – добродушно улыбнулась она Ваньке, и тот стыдливо отвернулся. Ещё намекает.
Тётка Марья была женщиной приветливой, но строгой. Следила, чтобы он снимал ботинки, когда входит в хату со двора. Каждый божий день с утра и вечером намывала полы, подоткнув полы юбки за подол, и Ванька невольно засматривался на её полные белые ноги, когда она, низко наклоняясь, возила мокрой тряпкой по дощатому полу.
Выпрямившись, чтобы откинуть с лица прядь волос и отжать тряпку, лукаво усмехалась, словно дразня паренька, и Ванька, устыдившись, отворачивался.
«Ещё усмехается, старая женщина,