Мистериум. Полночь дизельпанка (сборник). Андрей ДашковЧитать онлайн книгу.
баллон аэростата. Под его раздутым брюхом трепался ветром кумач транспаранта, звавшего выполнить пятилетку в три года. А где-то уж совсем высоко, едва видимые невооруженному глазу, орлами парили сталинские соколы, оборудованные моторами вместо сердец.
Низкое солнце, отражаясь в окнах бывших Романовских мануфактур, а ныне фабрики Борцов Революции, рдело праздничным багрянцем. И мудрый вождь, взирая с фасада на всю эту муравьиную толкотню, улыбался по-отечески мудро.
В небольшом сквере, отделенном от проспекта невысокими кустами и кованой решеткой, вернув ежедневный трудовой долг советской родине, отдыхал Антон Копытин, шофер управления треста Межкрайсвязьстрой. «Комсомолка» и «Крокодил», прочитанные от корки до корки, лежали в сторонке, и иных занятий, кроме как глазеть на гуляющую публику, не осталось.
По причине неурочного времени народу в сквере было негусто, но редкий прохожий не косил глазом в сторону Антона. Габардиновое пальто с подбитыми ватой плечами, коверкотовая костюмная пара, американские полуботинки на пупырчатом каучуке, лихо заломленная обширная кепка-восьмиклинка, краем достающая до плеча, – все эти признаки достатка вызывали интерес. Да и сам он пусть не красавец, но в толпе выделялся: высокого роста, с фигурой завзятого физкультурника, с открытым улыбчивым лицом.
Другой бы на месте Антона сидел задравши нос, но сам он ко взглядам давно привык и не обращал на них внимания. Лишь когда любопытствовала какая-нибудь симпатичная гражданочка, он оживлялся, на губах появлялась приветливая улыбка, а пальцы касались кепки, словно намереваясь ее приподнять.
К его сожалению, дальше прысканья в кулачок дело не шло, но он не особо и торопился: до тренировки оставалось еще больше трех часов, и их требовалось как-то убить. Так почему бы не провести их, разглядывая ножки проходящих барышень.
Внезапно его внимание привлекла ворона.
Выглядела она неважно: сквозь растрепанные перья, блекло-серые, словно вываренные в щелоке, проглядывало множество проплешин; шея, криво изломанная у основания, едва держала голову; крылья, изрядно прореженные, волочились по земле; левая лапа пусть еще справлялась с весом тела, но была неестественно вывернута и, казалось, вот-вот подломится; глаза, бельмастые, по виду слепые, смотрели в разные стороны.
Но, несмотря на весь этот ущерб, птица довольно споро ковыляла в его сторону от стены чахлого кустарника, что отделяла сквер от проспекта.
Антон, завидев такое упорство, уважительно хмыкнул и решил понаблюдать за увечной животиной.
Однако не только он проявил заинтересованность – на ближайшие деревья понемногу слеталось все больше воробьев. Поначалу они, сзывая сородичей, просто звонко перекликались, но постепенно их гомон становился все оглушительнее. Когда шум достиг невероятной силы и плотности и словно бы заполнил собой все вокруг, Антон досадливо поморщился, потянулся за газетами…
В этот миг на мир обрушилась тишина.
Но не полная и окончательная – в ней