Эхо войны. Дмитрий ЗаваровЧитать онлайн книгу.
почти уверен, что обстрел им приказали начать ровно в час ночи.
Глава 6
Странное чувство: я вдруг понял, что в тот раз стоял точно на этом месте. Прошлым летом. Вот расщепленный пень, вот знакомое кострище – здесь довольно часто разводили огонь, и земля выгорела глубоко, даже несколько головешек сохранилось. Тут все осталось без изменений. Изменился остальной мир. Его больше нет.
– Глок! – зовет снизу Чапай.
– Сейчас!
Напарник копошится в орешнике у подножия холма – собирает дрова. Его невысокая крепкая фигура мелькает среди кустов, камуфляжная расцветка периодически сливается с листвой, и тогда Чапая можно проследить только по шевелению веток. Пусть копошится. Я остаюсь на месте. Почему-то кажется, что вот-вот смогу что-то понять…
Холмистая равнина, поросшая сухим ковылем, тянется вдаль. Белые метелки напоминают пену на гребнях волн. Кое-где монотонность травы нарушают заросли кустов, похожие на застывшие взрывы. Кляксой чернеет проплешина аномалии. Машинально отмечаю, что надо бы сходить, проверить на предмет артефактов.
И тут же снова накатывает: весь мир перестал существовать, в пыль растерто столько людей, а здесь, в Зоне, по сути-то ничего и не поменялось. Колышется трава под выцветшим небом, носятся листья над разбитым асфальтом… Только там, вдалеке, где раньше торчала такая привычная полосатая труба, теперь блестит на осеннем солнце большое озеро.
Может быть, именно поэтому обитатели Зоны так легко пережили катастрофу? Не в буквальном смысле – тут-то все понятно: проверенные убежища, сотни раз спасавшие от выбросов, спасли и на этот раз. Имеется в виду другое. Изгои, отщепенцы – мы заметили, что мира больше нет, только потому, что периметр Зоны перестал охраняться. А в остальном для нас ничего не изменилось. Или все-таки изменилось?
– Глок!
В голосе Чапая сквозит раздражение. Я спускаюсь вниз – нужно помогать. Вместе быстро разводим костер, процеживаем воду, вешаем над огнем котелок. Можно покурить.
– Чего ты там высматривал? – интересуется Чапай.
Как объяснить? И стоит ли вообще объяснять? Я гляжу на напарника: глаза лукаво поблескивают, из-под густых усов проглядывает усмешка. Поймет? На самом-то деле веселье это ненатуральное. Помню, точно так же лукаво щурился Чапай, передавая мне последний магазин, когда нас зажали у бетонного завода.
– Да видишь ли… – все-таки решаюсь поделиться сокровенным. – Вот с этого самого холма я осматривал окрестности год назад. Дня за три, по-моему, перед Взрывом.
Ничего не отвечает Чапай, наклоняется над котелком, помешивает макароны. Понял, значит, о чем я. Это хорошо. Радует, что я не один такой, с «зубной болью в сердце».
Со стороны леса прилетают две вороны, кружатся над костром с мерзким карканьем. Небо совсем чистое, по-осеннему блеклое, солнце поднялось уже высоко, пригревает.
– Накаркают сейчас. – Чапай недовольно поглядывает на птиц.
Макароны