Дорога на Царьград. Ненад ИличЧитать онлайн книгу.
малейшим шевелением не потревожить ей сон. Как хорошо, когда ты не один и тебе есть чей сон беречь! Когда она, наконец, потянулась и открыла глаза, мы встали, на некоторое время тактично разошлись по туалетам соседних дворов, умылись в нашем трехструйном фонтане, а потом отправились на охотничью прогулку по призрачному селению.
Мы не увидели ничего нового. В какой-то момент мы вспомнили про завороженного пса и решили его вызволить. Пока мы его отвязывали, бедолага повизгивал от счастья. И я не смог удержаться от того, чтоб не погладить его по спине. А пока я раздумывал о том, стоило ли мне сразу пойти и вымыть руки, пес умчался в сторону домов. Он забежал в один из дворов и растворился там.
А ведь пес наверняка сумеет что-нибудь раздобыть для себя. Змею, лягушку… Размышляя об этом, я не замечал луж на дороге.
С мечтами о лягушачьих лапках я вернулся назад.
Она предложила мне двигаться дальше.
Эта идея не вдохновила меня. Хотя мы недавно встали, меня уже одолевала усталость от голода. А сколько идти до следующего селения – неизвестно. И что, если оно тоже покинуто?
Мы застыли посреди улицы, не зная, что предпринять. Потом снова вернулись в бакалейную лавку и сели. Мои глаза смыкались от сонливости. И только надоедливые мухи мешали мне заснуть. Куда делся весь местный люд? Мой взгляд упал на нашу книгу-спасительницу. Я взял ее в руки и раскрыл наугад. Трудно читать старые письмена, да и слова в ней слиты воедино – не разберешь, где конец слова и предложения. А если в эту путаницу вкрапляется еще и совершенно неизвестное слово, то вообще мало что понятно. Немного помучившись, я вдруг с изумлением осознал, что раскрыл книгу именно на странице, на которой начиналось глава «О чреве – плохом господине, которого, тем не менее, все любят».
Пропустив вступление, я наткнулся на часть, в которой говорилось: «Когда заявляется гость, раба своего чрева чревоугодие подвигает на любовь. Он думает, что гостеприимство, которое он должен выказать брату, оправдывает и его готовность наброситься на еду и вино. Под видом сокрытия добродетели он становится рабом страсти…»
Я зашелся беззвучным смехом – таким, который у усталого человека может длиться до тех пор, пока не заболит живот.
Моя единственная глядела на меня со смесью разочарования и смущения.
В дверях неожиданно пролаял черный блохастый пес. А потом, повизгивая, он вдруг засуетился на пороге. Выбежал, но снова вернулся и залаял. А потом опять начал повизгивать. Откашлялся и снова выбежал. И пес тоже меня рассмешил.
– Пошел сплюнуть! Мы должны это увидеть!
Мы двинулись за блохастым. Особо не спешили, а он вел себя довольно нетерпеливо. Возвращался за нами и опять устремлялся вперед. Завел в один двор и забежал за дом. Мы последовали за ним. Миновали кучу сухого хвороста и зашли в кусты и крапиву в глубине двора. Блохастый залаял и снова закашлялся. Он остановился возле чего-то, что мы не могли рассмотреть, пока не раздвинули кусты. И – о, чудо! Из кустов на нас глядел довольно большой