Венгерский кризис 1956 года в исторической ретроспективе. Александр СтыкалинЧитать онлайн книгу.
репрессий. Имре Ковач, постоянно информировавший Ю. Андропова о ходе работы комиссии, 7 мая снова заверил его в своем желании «смазать» роль Ракоши[296]. Однако в реальности в работе комиссии с самого начала негласно проявилась совсем иная установка: заготовленный ею компромат призван был при необходимости послужить и против первого секретаря. Более того, начиная с мая часть руководства ВПТ, осознавая крайнюю непопулярность Ракоши и его очевидную политическую обреченность, в интересах укрепления собственных пошатнувшихся позиций предприняла за его спиной первые, пока еще очень робкие попытки повлиять через посла Ю. В. Андропова на Москву и добиться признания ею необходимости кадровых перемен на вершине власти в Венгрии. Инстинкт самосохранения оказывался сильнее личной преданности вождю. Членам Политбюро, включая второго человека партии Э. Герё, все более приходилось свыкаться с мыслью о том, что ради спасения системы и своего положения в ней придется, очевидно, пожертвовать первым секретарем партии[297].
В атмосфере, сложившейся после XX съезда КПСС, мысль об устранении Ракоши путем «дворцового переворота» уже не была утопией – его позиции значительно ослабли. Так, под давлением Политбюро первый секретарь ЦР ВПТ выступил 18 мая на будапештском партактиве с непривычно острой самокритикой, публично, перед достаточно широкой аудиторией признав свою ответственность за «культ личности» и репрессии, были затронуты в этой связи и «ошибки», допущенные в отношениях с Югославией. Об ослаблении позиций Ракоши свидетельствовало и то, что он так и не смог поставить преград на пути следствия по «делу Фаркаша», чреватого крайне нежелательным исходом для него самого, как и не смог воспротивиться предварительному выдвижению кандидатур своих политических оппонентов Й. Реваи и особенно опасного для него Я. Кадара в Политбюро. Начав терять опору в лице своих ближайших соратников, чьи козни, конечно, не были для Ракоши секретом, он теперь видел главного союзника в Андропове и рассчитывал почти исключительно на поддержку Москвы. «Ракоши чувствовал надвигавшуюся опасность, судорожно искал выход, пытался советоваться с Москвой… неоднократно обращался за помощью к нашему послу в Будапеште Ю. В. Андропову, интересовался его личным мнением», – вспоминает В. Крючков, впоследствии председатель КГБ, а в 1956 году третий секретарь посольства СССР в Венгрии[298].
Когда внутри руководства ВПТ возник вопрос о доверии Ракоши и советское посольство должно было занять определенную позицию, Андропов, как уже отмечалось на страницах этой книги, однозначно продолжал связывать интересы Москвы с поддержкой первого секретаря ЦР ВПТ, воспринимавшегося им как гарант стабильности в Венгрии. Естественно, что его мнение отражало точку зрения советского руководства, упорно делавшего ставку на Ракоши, что подтвердилось и в ходе рабочей (в определенном смысле инспекционной) поездки в Будапешт члена Президиума ЦК КПСС М. А. Суслова как раз в дни пребывания Тито в СССР (7-14 июня)
См. запись беседы Ю. Андропова с И. Ковачем от 7 мая. Советский Союз и венгерский кризис 1956 года. С. 71–75. См. также первый очерк настоящей книги.