Иосиф и его братья. Том 2. Томас МаннЧитать онлайн книгу.
и то, что Ме-эн-Уазехт облекла его в слова так непосредственно, не зная и малой доли сомнений Мут, это способствовало внутреннему смягчению Эни, признаком которого были уже ее откровенные беседы с обеими женщинами, и она стала теперь выказывать свою слабость юному управляющему в речах и поступках.
Что касается поступков, то это были иносказательные действия ребяческого и, в сущности, трогательного характера, знаки внимания госпожи к рабу, сложную символику которых ему было не так-то легко увидеть в правильном свете. Однажды, например, – а после этого первого раза и часто – она вела с ним хозяйственную беседу в богатой азиатской одежде, с великим старанием сшитой рабыней-портнихой Хети из ткани, купленной в лавке какого-то бородатого сирийца в городе живых. Этот наряд отличался чуждой египетскому платью пестротой, он представлял собой два вышитых, переплетающихся шерстяных полотнища, красное и синее, и, украшенный, кроме вышивки, цветной оторочкой по всем краям, казался очень пышным и диковинным. Плечи были покрыты подлинно азиатскими замычками, а поверх головной повязки, тоже пестрой и вышитой, именовавшейся на родине этой моды санип, на Эни было обязательное прозрачное покрывало, ниспадавшее к бедрам и ниже. Так одетая, она глядела навстречу Иосифу расширенными не только свинцовым блеском, но и лукавой робостью ожиданья глазами.
– Какой у тебя странный и ослепительный вид, высокая госпожа, – сказал он со смущенной улыбкой, ибо не знал, как истолковать это новшество.
– Странный? – спросила она, тоже с улыбкой, улыбкой натянутой, нежной и растерянной. – По-моему, мой вид должен показаться тебе скорее знакомым, ибо в этом платье, – если ты имеешь в виду мой наряд, который я сегодня разнообразия ради надела, – я, наверно, похожа на дочерей твоей страны.
– Да, мне знакомы, – ответил он с опущенными глазами, – и платье, и покрой платья, но мне немного странно видеть его на тебе.
– Не находишь ли ты, что оно мне идет и красит меня? – спросила она с нерешительным вызовом.
– Еще не соткано, – сдержанно отвечал он, – такое сукно, еще не скроено такое платье, которое, будь это даже волосяной мешок, не служило бы твоей красоте, моя повелительница.
– Ну, если безразлично, что́ я ношу, – возразила она, – то, значит, я напрасно старалась. Я надела это платье в честь твоего прихода и чтобы достойно ответить тебе. Ведь ты, юноша из Ретену, носишь у нас египетскую одежду, подчиняясь нашему обычаю. Вот я и решила не отставать от тебя и встретить тебя в одежде твоих матерей. Так мы обменялись платьем, обменялись по-праздничному. Ведь есть в этом какая-то исконная праздничность, когда мужчины надевают женскую, а женщины мужскую одежду и разница между ними вдруг исчезает.
– Позволь мне заметить, – ответил он, – что этот обычай и этот обряд не кажется мне таким уж родным и близким. В нем есть какая-то исступленность, какое-то неблагочестие, а это отнюдь не обрадовало бы моих отцов.
– Значит, я ошиблась, –