Стихи и песни (сборник). Александр ГородницкийЧитать онлайн книгу.

      Не увязать причин и следствий,

      Не став голодным и босым.

      Еще отцовское наследство

      Проматывает блудный сын.

      Еще сидит меж женщин грубых,

      Чья кожа юная свежа,

      Одну из них целуя в губы,

      Другую – за руку держа.

      Сияет день во всей округе.

      Не оскудел вином сосуд,

      И виноград лиловый слуги

      На серебре ему несут.

      Играет кровь в румяном теле,

      Зовут далекие места.

      Еще его не одолели

      Раскаянье и нищета.

      Он юн и глуп еще, и все же

      Он интересен мне таким,

      Пока грехов любовных ложе

      Его возносит словно дым,

      Пока он не припал, увечен,

      К отцовской высохшей ноге,

      И тонкие пылают свечи

      На непочатом пироге.

      Город ноет, как свежая рана.

      У рогаток двойная охрана.

      Гулкий окрик и цокот подков.

      Посреди часовых и бурана

      Он куда так торопится рано,

      Осторожнейший князь Горчаков?

      Государю он предан – нет нужды,

      Мятежи ему странны и чужды.

      Отчего же, понять мудрено,

      Этой ночью, морозной и серой,

      Он рискует судьбой и карьерой,

      От жандармов спасая Жанно?

      Не вчера ли, в чулках и при шпаге,

      Торопился он в Зимний к присяге,

      Слыша пушек медлительный гром?

      Завтра в Лондон он едет, приказный,

      Чтоб Тургенева вызвать для казни

      Или силою или добром.

      Но пока не проснулась столица,

      Он, в тревоге, что медлит возница,

      Напряженно глядит из окна,

      И пылает меж снежного чада

      Безмятежных пирушек лампада,

      Что в Лицее была зажжена.

      Разжигать по утрам керосинки мерцающий свет,

      Жить на горькой Земле равнодушно, спокойно и долго

      И всегда обращаться к тому лишь, кого уже нет,

      С царскосельской дорожки, из Фонтанного мертвого дома.

      Пить без сахара чай, слушать шум заоконной листвы

      В коммунальных квартирах, где свары кухонные грубы,

      И смотреть на живущих – как будто поверх головы,

      Обращаясь к ушедшим, целуя холодные губы.

      Взгляды в спину косые, по-нищенски скудный обед.

      Непрозрачная бездна гудит за дверною цепочкой.

      И