Моя собака любит джаз (сборник). Марина МосквинаЧитать онлайн книгу.
в новый чемодан новые вещи, – рассказывала мама, – и говорит: «Не грусти, я с тобой! Одни и те же облака проплывают над нами. Я буду глядеть в окно и думать: „Это же самое облако плывёт сейчас над моей Люсей!“»
Насчёт облаков папа угодил в точку, ведь зубодёрша Каракозова жила в соседнем доме, напротив поликлиники. И я, конечно, сразу отправился к нему.
Как можно разлюбить? Кого? Маму??? Бабушку?! Дедушку Сашу?!! Да это всё равно, что я скажу своему псу (у меня такса Кит): «Я разлюбил тебя и полюбил другого – бультерьера!» Кит уж на что умник – даже не поймёт, о чём я говорю!
Я позвонил. Открыл мой папа Миша.
– Андрюха! – Он обнял меня. – Сынок! Не позабыл отца-то?!
И я тоже его обнял. Я был рад, что его чувства ко мне не ослабели!
Тут вышла Каракозова в наушниках. У неё такие синие лохматые наушники. Она в них уши греет. В квартире у неё невероятный холод. Сидят здесь с папой, как полярники. Папа весь сине-зелёный.
– Мой отпрыск, – с гордостью сказал он ей. – Андрюха.
А Каракозова:
– Молоток парень!
Папа:
– Может, будем обедать?
А Каракозова:
– Надо мыть руки перед едой.
Пока мы с папой мыли руки, он мне и говорит:
– Врач Каракозова Надя – весёлый, культурный человек. У неё широкий круг интересов. Она шашистка, играет в пинг-понг. Была в шестнадцати туристических походах, пять из них – лодочные!
– Вот здорово! – говорю.
Я сразу вспомнил, как мама однажды сказала: «Андрюха вырастет и от нас уйдёт». А папа ответил: «Давайте договоримся: если кто-нибудь из нас от нас уйдёт, пусть возьмёт нас с собой».
Тут Каракозова внесла запечённую курицу в позе египетского писца: выпуклый белый живот, полная спина и крылышки сложил на груди. Она не пожмотничала – положила нам с папой каждому крыло, ногу и солёный огурец.
– Огурцы, – важно сказал папа, – Надя солит сама в соке красной смородины.
– Немаловажен укроп, – говорит Каракозова. – Только укроп нужно брать в стадии цветения.
Видно было, что она по уши втрескалась в нашего папу. И правильно сделала! В кого ж тут влюбляться из пациентов, кроме него? Вон он какой у нас, как наворачивает курицу! В жизни бы никто не подумал, что этому человеку сегодня вырвали зуб!
– Надя – прекрасный специалист, – с нежностью сказал папа.
– А я вообще люблю вырывать зубы. – Каракозова улыбнулась. – Вайнштейн не любит. Так я и вырываю за себя и за него.
Папа переглянулся со мной, – дескать, видишь, какая славная. Я сделал ему ответный знак. Папа был в ударе. Усы торчат. Взор горит. И много ошарашивающего рассказывал он о себе.
Рассказ у него шёл в три ручья. Первый – за что папа ни возьмётся, выходит у него гораздо лучше всех. Премии и первые места на папу валятся – не отобьёшься! И у него есть все данные считать себя человеком особенным, а не каким-нибудь замухрышкой.
Второй – что в семье, где он раньше жил (это в нашей с мамой!), его считают ангелом.
– Скажи, Андрюха, я добрый? – говорил папа. – Я неприхотливый