Братья-разбойники. Михаил ВороновЧитать онлайн книгу.
тогда вперед младший брат, Семен, худенький, маленький, с белыми, как лен волосами, ежом торчащими на голове.
– Как же не обиждал-то?
– Так и не обижал.
– Как же так?
– Да так. Не обижал, вот тебе и сказ. Не обижал, не обижал, не обижал!
Максим вместо ответа низко нагибается, спускает голенищу, долго что-то теребит свои широкие шаровары и наконец, оголивши ногу, показывает синяк.
– А это что? – торжественно произносит он.
– Врешь, это не я!
– Проси у него прощения, – советуем мы Семену.
– Вот еще!.. Буду я у какого-нибудь кучеришки поганого прощения просить, – держи карман!
– Нешто ты собака, этак-то кусаться? – продолжает свое кучер. – Да и пес, так и тот своего-то не рвет; а ты… гляди-ка, какой манер отыскал!
Семен сконфужен и некоторое время молчит.
– Ну хочешь, я тебе подарю камышовую дудку! – наконец надумывает маленький брат, желая хоть как-нибудь выйти из неловкого положения и задобрить обиженного.
– Не надо мне твоей дудки.
– А она играет…
– Опостылел ты мне и с дудкой-то твоей, – бормочет Максим.
Но Семен непреклонен в своем намерении задобрить кучера игрушкой. Он на некоторое время выходит из комнаты и возвращается уже с дудкой. Ставши против Максима, маленький брат надувает щеки, как заправский музыкант, и начинает наигрывать что-то похожее не то на скрип двух-трех дверей, двигающихся на ржавых петлях, не то на визг собаки, которой прищемили хвост. Сердце Максима мало-помалу смягчается: сначала раздвигаются сурово сомкнутые брови, затем добродушие начинает светиться в глазах, и наконец мужик не может выдержать соблазна и осклабляется.
– О, ну те – заиграл совсем! – с улыбкой удовольствия произнес кучер, махнувший рукой и отворачивая рожу в сторону, точно стыдливая девка.
– Хочешь, я тебя выучу, Максимушка?
– Учитель!.. Станешь учить, еще другую ногу закусишь.
– Ну, полно, полно! – уговариваем мы Максима забыть обиду.
– Да-кась дудку-то!
Максим берет дудку из рук брата и долго не может приспособиться, попеременно извлекая из инструмента то какой-то храп, то звуки, напоминающие трение ножа об аспидную доску. Мы, разумеется, сейчас же начинаем его учить, как и что нужно делать языком и губами; наконец Максим «вникает в дело», как говорит он, и выдувает что-то похожее на звук. Звук этот несказанно радует музыканта, и он повторяет его по крайней мере добрую сотню раз, до тех пор, пока самому не наскучит дудеть. Максим совсем размягчен.
– Максимушка! так как же змей-то? – пользуясь минутой, спрашиваем мы.
– Да ладьте, ладьте. Я что?.. Во мне не сумлевайтесь.
Мы с радостью набрасываемся на Максима и начинаем его мять и теребить. Такие заигрывания ему, видимо, нравятся, и Максим, как сытый кот, щурит глаза и бережно отводит нас от себя руками, нежно мурлыча: «О, ну вас! О, ну вас, раскошватили всего».
– Так, слушай, ребята, какое мое слово будет! – наигравшись с нами, решительно произносит Максим.
– Ну?! –