Большое волшебство. Элизабет ГилбертЧитать онлайн книгу.
моя мать была другой.
Даже отдаленно их не напоминающей.
Наоборот, моя мама категорически не была склонна к чему-то подобному. Она ни минуты не верила моим представлениям – и, кажется, это было самой большой моей удачей в жизни. Моя мама выросла на ферме в Миннесоте, была достойным потомком суровых скандинавских иммигрантов, и ей вовсе не улыбалось потакать маленькой трусихе. Для нее это было немыслимо. Моя мать вознамерилась преодолеть все мои страхи, а ее подход был почти до смешного прямолинейным: всякий раз она заставляла меня делать именно то, что вызывало во мне ужас.
Боишься океана? Ступай окунись и искупайся в океане!
Боишься снега? Бери лопату, пора расчищать дорожки от снега!
Не можешь разговаривать по телефону? Отныне в этом доме ты официально отвечаешь за то, чтобы подходить к телефону.
Стратегия была не слишком мудреной, зато мама проводила ее последовательно. Поверьте, я сопротивлялась. Я плакала, обижалась и демонстративно, назло, терпела неудачи. Я отказывалась здравствовать и благополучно развиваться. Наоборот, тормозила, как могла, трясясь всем телом и упираясь руками и ногами. Я готова была на все, только бы доказать, что я физически и эмоционально ослаблена.
Но маме все было нипочем, она знай свое: «Ничего подобного, с тобой все в порядке!»
Я потратила годы на борьбу с маминой непоколебимой верой в мои силы и способности. Пока однажды, уже подростком, я наконец не осознала, что препираться дальше довольно глупо. Что я защищаю? Собственную слабость? И это то, за что я готова стоять не на жизнь, а на смерть?
Как говорится, защищай свои несовершенства, и они твои навсегда.
С чего бы мне держаться за какие-то несовершенства?
Я, как видите, не захотела.
И не хочу, чтобы и вы держались за свои.
Страх – это скучно
Позднее я подолгу размышляла над тем, что же побудило меня наконец перестать играть роль плаксы-ваксы, – буквально ночами не спала. Конечно, этому поспособствовало много факторов (мамино упорство, мое взросление), но главным, я полагаю, оказалось вот что: однажды я поняла, что бояться скучно.
Вообще-то, мой страх всегда был скучен всем вокруг, но лишь когда я достигла подросткового возраста, он наскучил даже мне самой. Полагаю, причина была та же, по которой Джеку Гилберту наскучила его слава: каждый день одно и то же.
В возрасте примерно пятнадцати лет я каким-то образом поняла, что мой страх напрочь лишен разнообразия, глубины, основательности. Я заметила, что страх никогда не меняется, не приносит удовольствия, никогда не предполагает сюрпризов или неожиданных концовок. Мой страх был словно песня с мелодией из одной ноты, и к тому же состоящая из одного слова, а этим словом было «СТОП!». Страх был не способен предложить мне ничего более занимательного, более изысканного, чем это резкое, раз за разом повторяемое на полной громкости слово: «СТОП, СТОП, СТОП, СТОП!»
Следовательно, страх всякий