Отметки при чтении «Исторического похвального слова Екатерине II», написанного Карамзиным. Петр ВяземскийЧитать онлайн книгу.

      Замечательно, что в сей военной главе вовсе не упоминает он о Потемкине, не смотря на притязания его на славу полководца и на военныя почести, которыми был он возвышен. Такое умолчание едва ли не есть умышленное. Высокая, нравственная, целомудренная натура Карамзина не могла вполне ладить с этим баловнем счастия, хотя одаренным некоторыми свойствами и особенно вдохновениями государственного деятеля. Карамзин, вероятно, не прощал ему, что, при счастии своем, он нередко им употреблял во зло, что он, так сказать, барился, нежился и сатрапствовал в счастии и могуществе своем. Карамзин не прощал великолепному князю Тавриды, как прозвал его Державин, что он не всегда соблюдал нравственное достоинство, без которого истинного величия быть не может. С одной стороны будет блеск, сила, порабощение толпы; с другой – обаяние, уступчивое потворство; но прочной связи, трезвых, сознательных впечатлений не будет. На Русском языке есть прекрасное, глубоко-умное слово: временщик. Как дворы, так и общественное мнение, а к сожалению, иногда и сама история, имеют своих временщиков. Карамзин был не из тех, которые поклонялись бы им. Ему было совестно записать имя Потемкина рядом с именами более безукоризненными, более светлыми, с именами Румянцева, Суворова, Репнина, Петра Панина, Долгорукого-Крымского. В панегиристе отзывался уже строгий и нелицеприятный суд будущего историка. Впрочем, в другом месте автор уделяет несколько строк Потемкину. Он, как будто мимоходом, но верно и живо набрасывает очерк его. «Видели мы при Екатерине», говорит он, «возвышение человека, которого нравственное и патриотическое достоинство служит еще предметом споров России. Он был знатен и силен: следственно не многие могут судить о нем беспристрастно; зависть и неблагодарность суть два главные порока человеческого сердца. Но то неоспоримо, что Потемкин имел ум острый, проницательный; разумел великие намерения. Екатерины, и потому заслуживал ее доверенности. Еще неоспоримее то, что он не имел никакого решительного влияния на политику, внутреннее образование и законодательство России, которые были единственным творением ума Екатерины».