Этика Спинозы как метафизика морали. Аслан ГаджикурбановЧитать онлайн книгу.
своей структуры.
Тем не менее все это не исключает возможности того, что упоминаемая Спинозой Божественная потенция может также питаться исключительно из ресурсов «духа геометрии» (l’esprit geometrique Паскаля), полагаясь на безличную мощь математики и отождествляя ее с «необходимостью Божественной природы». А разве нельзя увидеть в силе, с которой человек пребывает в своем существовании, всего лишь практическое приложение универсальной топологии природы, не допускающей иных форм легитимации персонального статуса субъекта, кроме дедуктивного вывода? Или человеческое существо может усомниться в непреложности названных оснований своего бытия как последних? Несомненно одно – Великий Геометр, или Бог философов и ученых даже и в этом случае не желал бы отказаться от своих прав.
1 Обратим внимание на множественное число. Спиноза допускает существование множества субстанций разной природы, или с разными атрибутами, в частности, в I 15 схол. речь идет о субстанции воды; в14, I 8 и I 15 док. речь идет о субстанции во множественном числе. В то же время он говорит, что «в природе вещей существует только одна субстанция» (I 14 короля.). К последнему выводу он приходит на основании онтологического аргумента, доказывающего необходимость существования только одного Бога и не допускающего в соответствии с этим возможность существования какой-либо иной субстанции, кроме Бога.
2 Фома Аквинский говорит об этом так: «Невозможно, чтобы бытие было причинно обусловлено только сущностными началами вещи, поскольку никакая вещь не является достаточной причиной для своего собственного бытия… Следовательно, надлежит, чтобы то, бытие чего отлично от его сущности, обладало бытием, причинно обусловленным чем-то иным» (Святой Фома Аквинский. Сумма теологии. Ч. I. (I, 3, 4). М.: Савин С.А., 2006).
3 Принципиально иную оценку онтологического статуса геометрических (математических) объектов дает Кант. Все многообразные правила, заключенные в геометрической теореме, обладающие внутренней связностью, цельностью и даже заключающие в себе некоторую внутреннюю целесообразность, он считает синтетичными по их природе и не вытекающими из понятия об объекте. Они должны быть даны человеку в чувственном созерцании, где определяющей становится способность воображения. Такого рода созерцание опирается на априорные формы пространства и времени, без участия которых геометрический объект не может быть представлен нами как созерцаемый образ и потому утрачивает свой смысл. Как говорит Кант, «пространство, посредством определения которого (посредством воображения соответственно понятию) только и был возможен объект, есть не свойство вещей вне меня, а просто способ представления во мне» (Кант И. Критика способности суждения (§ 62). М.: Искусство, 1994. С. 237–238).
4 В то же время в «Политическом трактате» (II 2) Спиноза утверждает, что из понятия вещи не следует ее существование, но этот онтологический запрет касается только единичной эмпирической вещи (модуса