Чужой: Завет. Алан Дин ФостерЧитать онлайн книгу.
что муж все еще на нее не смотрит, Карин прошла вперед и встала так, что он больше не мог избегать ее взгляда – или ему пришлось бы уже открыто ее игнорировать.
– Когда мы доберемся до Оригаэ-Шесть, – напомнила она, – эти люди не останутся твоим экипажем. После того как «Завет» спишут, чтобы все могли принять участие в развитии колонии, и мы, и они станем колонистами, подобно всем, кто сейчас погружены в гиперсон. Они перестанут быть твоими подчиненными. И станут твоими соседями. Помни об этом. Потому что они – точно запомнят. Поэтому – ступай мягко. Когда колония оживет, ты будешь нуждаться в них больше, чем они в тебе, – она искательно заглянула ему в лицо. – Так что докапываться теперь до них за подсмотренное мелкое нарушение – не самый лучший вариант. Хорошо?
Орам еле заметно пожал плечами и так же тихо сказал:
– Ладно.
Разумеется, она была совершенно права. Карин всегда оказывалась права. Орам этого терпеть не мог, но он любил жену.
Карин нежно коснулась его лица, а потом протянула руку ладонью вверх. Ораму не было нужды спрашивать, зачем. Это повторялось много раз. Покорно вздохнув, он передал ей шарики. Карин сжала их в ладони, наклонилась и поцеловала Орама в щеку, после чего повернулась к выходу.
– Идешь? Кристофер, тебе нужно поспать, тогда ты станешь более отзывчивым капитаном. И после сна у тебя всегда улучшается характер.
– Мне нужно еще кое-что сделать. Ты иди, Карин. Я скоро.
Дождавшись, пока он выключит изображение из шлюза, Карин удовлетворенно, с одобрением кивнула и вышла. Орам тянул, пока жена не покинула мостик. Потом он собрался, встал на колени, закрыл глаза, сложил ладони вместе и начал молиться: посреди высокотехнологичного оборудования, окруженный радугой ярких сообщений, временами – под тихие голосовые сообщения. Случайный зритель сказал бы, что некому было оценить этот поступок.
Орам считал иначе.
Дэниелс знала, что пьяна. На это ей было плевать, но состояние не приносило радости. В переизбытке алкоголя она надеялась обрести не нирвану, а лишь отсутствие боли. Но, несмотря на активные усилия, ничего не выходило.
Соображала она плохо, но все еще могла испытывать эмоции.
«Проклятье, – подумала Дэниелс сквозь вызванную выпивкой пелену. – Почему я еще в сознании? В этой Вселенной не осталось справедливости?»
Из старинного проигрывателя лился трогательный голос Нэта Кинга Коула, который исполнял «Незабываемую». Любимая песня Джейкоба, которую они привыкли слушать в моменты тихой близости. Сейчас было тихо, но без близости.
Для нее требовались двое.
Двое – чтобы танцевать танго, двое – чтобы путешествовать, двое, чтобы – чтобы…
Вопреки ее желаниям, окружение становилось четче. Дэниелс убрала из шкафа одежду Джейкоба вместе со всем прочим, что принадлежало только ему: носки, простенькое ожерелье из ракушек, которое она для него сделала, рубашки, трусы, ботинки.
«Старьевщик у двери, дай дух перевести…»[9].
Дэниелс
Автор использовал здесь фразу «Knick-knacks, paddywacks, give a girl a break…», обыгрывая строки «With a knick-knack paddywhack, Give the dog a bone» из старой песни под названием This old Man. Песня относится к голоду 1845 года в Ирландии, когда местное население вынуждено было выпрашивать милостыню или заниматься старьевщичеством.