Белый Шанхай. Эльвира БарякинаЧитать онлайн книгу.
приставал к дамам и требовал отдать ему “награбленные бриллианты”.
Перед каждой вечеринкой Тамара давала Нине задание – ввернуть в разговор нужную фразу или немного пофлиртовать с указанным господином. Она получала большое удовольствие, мороча головы бывшим друзьям.
Все шло прекрасно, но Нина недолго радовалась успехам. Надо было смотреть правде в глаза: Тамара содержала ее – точно так же, как богатые господа содержат любовниц. Нинин белый особняк, мебель и платья принадлежали Тамаре; ее гости были знакомыми Олманов, а у самой Нины не осталось даже собственной биографии: она всем говорила, что переждала войну, катаясь на яхтах по Женевскому озеру.
Из-за бесконечных светских приемов фальшивое консульство было слишком на виду, и Нина содрогалась при мысли, что рано или поздно ее выведут на чистую воду.
– Я и так могу проводить вечеринки для ваших знакомых, – говорила она Тамаре. – Может, нам лучше закрыть консульство?
Но та с негодованием отвергла эту идею:
– Дон Фернандо сбывает ваше шампанское секретарю губернатора. Если не будет консульства – у Тони не будет этих связей, а их было не так-то просто наладить.
Нина начала ходить по антикварным магазинам: красивые безделушки служили для нее символами богатства и уверенности в завтрашнем дне. На Рю Монтоба она покупала дымчатые акварели, фарфор и лаковые шкатулки; в магазинах на Бродвее – тончайшие вышивки и бутылочки для духов из зеленого и белого нефрита. Вскоре ее дом стал напоминать музей, но это не добавило ему тепла и уюта. В жизни Нины не хватало главного: ее никто не любил, да и сама она никого не любила.
Ей вспоминалось, как она лежала в объятиях Клима в их мрачной, пропахшей старьем владивостокской комнате. Он спал, ни о чем не подозревая, а она готова была визжать от отчаяния и страха перед будущим. Стены и потолок в их конуре были густо исписаны матерной бранью в адрес большевиков: раньше там жил прапорщик, который однажды напился до белой горячки и выстрелил себе в висок. Хозяйка сдала Нине комнату подешевле, потому что та согласилась отмыть от печки засохшие мозги.
Нина клялась себе, что у нее непременно появится кровать, застланная шелковыми простынями, гардеробная комната и большая кухня с кладовой, набитой провизией. Она получила то, что заказывала, но теперь у нее было ощущение, будто она безнадежно заблудилась. Ей было непонятно, куда она идет и зачем, а без целей Нина жить не умела.
Каждый день, бывая в доме Олманов, она наблюдала, как Тони ухаживает за Тамарой, и с изумлением думала: “У меня было все то же самое! Как я могла не ценить этого?” А теперь единственное, что оставалось Нине, – это молча завидовать.
Разумеется, она не оставляла попыток найти себе мужчину, но в присутствии иностранцев ее одолевала напряженная неловкость, которую было нелегко скрывать. Кто бы знал с каким облегчением Нина провожала последних гостей, засидевшихся на ее вечеринках!
– Иржи, почему мы не вписываемся в шанхайское общество? – недоумевала