Легенда о Людовике. Юлия ОстапенкоЧитать онлайн книгу.
Клеметье, и они тихо обменивались несколькими словами. Демолье уснул быстрее и крепче всех, едва отчитали вечерню, и, когда пассажиры кареты вконец успокоились и затихли, уже раскатисто и безмятежно храпел, оглашая тишину осенней ночи сим доказательством своей чистой совести.
Вскоре и сам брат Жоффруа стал клевать носом: привыкнув к качке, он уже едва ощущал её, она даже его убаюкивала. Поэтому, когда внезапно раздалось истошное конское ржание, и карета, качнувшись вперёд, резко остановилась, добрый монах чуть не полетел носом прямо на живот мадам Лавранс и сумел удержаться на месте, лишь инстинктивно вцепившись в плечо её сына.
Все проснулись разом, но никто не вскрикнул и не заметался в панике. В полумраке вокруг себя Жоффруа видел бледные, застывшие в напряжённом страхе лица, однако никто не произнес ни слова. Кони вновь заржали, уже тише, было слышно, как они перебирают ногами, топча осеннюю грязь. Луи рванулся было вскочить, но мать схватила его за руку и глянула так выразительно, что мальчик замер. Мадам Жанна задвинула шторку на окне кареты, так, будто это могло их защитить.
– Бросай поводья, любезный, – раздался снаружи приглушённый голос, ленивый и размеренный, и при звуке его мадам Лавранс и её компаньонка вздрогнули, а Луи вскинулся. – Вот так… А вы, граф, опустите-ка меч. Он не поможет вам, ибо со мной здесь десять человек. К тому же я не вижу никакого смысла нам с вами ссориться.
Граф? «Так я и знал», – подумал брат Жоффруа с громко колотящимся сердцем. Дерзкий дворянин, умыкнувший возлюбленную вместе с половиной её домашних. А перед ним в этот миг – разгневанный муж, настигший беглянку… впрочем, судя по голосу, скорее безмерно довольный, чем так уж разгневанный. И что это он такое сказал – «не вижу смысла нам с вами ссориться»? Разве такое должен говорить обманутый и оскорблённый супруг?
И первое подозрение тупой иглой ткнулось во внутренности брата-доминиканца.
– Вы творите беззаконие, – раздался голос Клеметье, странно низкий и глухой, будто он едва удерживался от страшной брани. – И знаете это.
– Я?! Я ли, мессир? Разве это не вы похитили и тайно вывезли их величества? Разве не вы пытались лишить так недавно осиротевшую Францию едва обретённого монарха? И не стыдно ли вам корить меня, меня, кто поклялся вам помешать?
«Монарха? Короля? О чём они толкуют?» – подумал брат Жоффруа. Прямо перед собой он видел лицо мадам Лавранс, неподвижное, как камень, с резко выступившими скулами.
– Клясться – грех, мессир Моклерк. А измена – не просто грех, но преступление.
– Пусть суд пэров решит, кто из нас изменник, мессир Тибо. А сейчас прошу вас снова, опустите меч. Я почти готов поверить, что вами двигали лишь лучшие побуждения, ибо в противном случае вы бы подготовили вашу авантюру гораздо тщательней. Сейчас же, как я могу судить, вы здесь один, а со мною, как я вам говорил уже и как вы сами видите, десять человек…
– Ах, матушка, отчего же вы мне запретили взять оружие, – прошептал