Онкология любви. Драма женственности. Ольга УшаковаЧитать онлайн книгу.
важного. Вскоре поняла, раньше мои мысли и думы были заняты Женькой, но сейчас у меня нет даже мыслей о любви. Хоть бы кто-нибудь мне понравился, но ведь даже взгляд остановить не на ком, и никто меня не интересует.
Однажды осенью ко мне пришел Сашка. Мы сидели, непринужденно болтали, пили чай, и он, будто между прочим, обронил: «Женька в Ташкенте». Эта тихо брошенная фраза оглушила, перед глазами встал Женька: он стоял и улыбался своей обворожительной улыбкой. Мне будто вонзили нож в сердце. Я не могла двинуться и только недоумевала, почему болит? Полгода о нем не вспоминаю… Отчего больно, неужели люблю?
Сашка еще что-то говорил, но я уже ничего не слышала, внутри разрывалась одна-единственная новость: Женька в Ташкенте! Мне хотелось только одного – остаться наедине со своей болью: «Женька в Ташкенте!» Под кожей зудело недоумение, одно имя взорвало, но почему? Казалось, совсем забыла, но отчего же болит, неужели люблю? Полгода не вспоминала, а сейчас будто увидела Женьку. А почему должна забыть, только потому, что он уехал? Что, собственно, изменилось? Здесь был – любила, а как уехал – выходит, разлюбила? Это пошло и фальшиво, на предательство смахивает, я же всегда осуждала ветреных девиц. Но я не легкомысленная и хочу настоящих чувств. Выходит, не забыла его, пыталась вычеркнуть, но он жил во мне тайно, а сегодня встал во весь рост и заявил о себе. Оказывается, я не властна над любовью, она живет помимо моей воли; непонятно больно, но с этим ничего не поделать. Наверное, любовь не бывает без грусти, я ведь не знаю, какой бывает любовь. Я пыталась избавиться не от любви, но от боли, а если любовь неотделима от страданий, то я выбираю любовь: лучше страдать, чем чувствовать себя неживой.
Меня осенило: все это время я была какая-то замороженная. А сейчас мне больно, но я оживаю. Всю ночь вертелась с боку на бок и гадала, что делать с Женькой? Под утро решила: будь что будет, но бороться с любовью бесполезно. Без любви и жить не для чего. Моя душа проснулась, наполнилась живительными соками, и все во мне потянулось к жизни. Любовь воскресила меня и наполнила светом. Пусть он далеко, но мы ходим по одной земле, он на чужой стороне, наверное, скучает по родным местам. Я хочу говорить с ним, приблизиться к нему и чувствовать его. И надо что-то делать, но что? Можно написать. Только как он к этому отнесется? Это будет нескромно, будто навязываюсь. Но эта мысль, однажды залетев в голову, засела и уже не оставляла в покое.
Я посоветовалась с близкой подругой. Она посоветовала написать, уверив, что они в армии рады любой весточке из дома. Но предупредила, что письмо должно быть дружеским, без всякой любви, и я села писать письмо. Каждый день исписывала по нескольку листов, потом рвала и начинала заново. Новости об общих знакомых и студенческой жизни дышали письмом пушкинской Татьяны:
Я к вам пишу – чего же боле?
Что я могу еще сказать?
Через две недели письмо было написано, оно вышло приветливым и лиричным под стать осени. Жизнь