Из Сибири сообщают…. Сергей ТрахимёнокЧитать онлайн книгу.
сообщения и блиндажи заполняются желто-зеленым туманом. Это был хлор, о котором мы тогда еще не знали. Из всей нашей батареи тогда я один остался живой. Уже после я понял, что эта женщина и была смертью…
– Не-а, – сказал Андросов, – если бы человек мог видеть смерть, то он был бы бессмертен. Если он видит смерть – то убежит от нее и спасется.
Краевский хотел возразить ему, сказать, что человек не всегда боится смерти. Есть минуты, когда смерть – облегчение, избавление от страданий. Но некий конвоир, сидевший в мозгу с того времени, как он стал основной фигурой в операции, задуманной Новониколаевским управлением ГПУ, остановил его.
– А знаете, – самопроизвольно вырвалось у него, – какие последние слова были сказаны Бородой?
Все замерли, надеясь на то, что эти слова станут ключом к…
– Он сказал… «воротник»…
– Воротник? – переспросил Андросов. – Причем здесь воротник?
– Кто его знает, – ответил Краевский, удивляясь, что Проваторов не проявил к этому никакого интереса.
Но поговорить дальше о последних словах Бороды им не удалось, потому что пьяный Базыка начал свой монолог.
– А вы знаете, какой был у меня дед? – сказал он. – Нет, вы не знаете, какой у меня был дед… Мой дед первым посадил сад из стелющихся яблонь на севере. В саду у него было три улья. А еще у него было пять сыновей и десять внуков. И когда дед отжимал руками соты, мы, его внуки, подходили к нему и облизывали пальцы. Понятно? У каждого внука был свой палец, и мы никогда их не путали. Я был самым младшим и мне достался мизинец на левой руке.
По мере того как Базыка приближался к концу рассказа, Андросов и Проваторов отодвигались от него, и Краевский догадался, что этот монолог звучит не первый раз и замы знают, чем он закончится.
– А потом, а потом, – задыхаясь, заговорил Базыка, – пришла банда и деду все пальцы отрубили… Я знаю, что там был и Бурдук, а вы ему побег готовите. Побег, да я его в капусту…
Андросов и Проваторов шарахнулись от Базыки, а тот выхватил шашку и, как при рубке лозы, наискосок рубанул по зеленому сукну стола.
Шашка вошла в поверхность стола так глубоко, что Базыка не смог ее вытащить с первого раза. Он сделал еще одну попытку, но Андросов с Проваторовым уже навалились на него, оттащили от стола и от шашки.
– Петрович, – закричал Проваторов Краевскому, – налей самогонки!
Краевский, разливая жидкость на стол, наполнил стакан, подошел к Базыке, которого крепко держали за руки его коллеги, и вылил содержимое стакана ему в рот.
Базыка стоически перенес вливание, только чуть поморщился и произнес:
– Дайте занюхать.
Краевский поднес к носу Базыки кусочек сала. Тот шумно втянул воздух ноздрями, потом выдохнул и, изловчившись, схватил сало зубами. Пожевав его, он сделал глотательное движение и упал на пол.
– Слава богу, – сказал Андросов, – уснул… Теперь он месяц будет кроткий, как ягненок. Осталось там что-нибудь?
«Там» оставалось еще по доброму стакану всем, кто не спал. Пил ли он остатки самогона, Краевский не помнил.