Реформатор после реформ: С.Ю. Витте и российское общество. 1906–1915 годы. Элла СагинадзеЧитать онлайн книгу.
обозрение до ее представления в правительственных инстанциях: «Но отдайте мне справедливость, что я с этим делом не спешу – не боюсь гласности, в какой бы форме она ни выражалась (даже обидной для С.Ю. Витте)»[137].
Больше всего министра беспокоили попытки оппонентов опорочить его имя перед императором: «…он хочет пользоваться молодостью Царя – он хочет уничтожить Царские деньги и заменить их банковскими деньгами – он поддался чарам банкиров. ‹…› Можно говорить о том ‹…› министр финансов хорош или дурен. Но для чего прибегать к подлым инсинуациям? ‹…› Ведь это прямо показывает слабость оппонентов!»[138]
Для Витте особое значение имело то, чтобы слухи были опровергнуты именно со страниц «Нового времени» – газеты, которую внимательно читал император и представители высшей бюрократии. О том, насколько важна была для Сергея Юльевича реакция Николая II на газетные публикации, свидетельствует и то, что в исключительных случаях министр применял к представителям прессы даже репрессивные меры. В апреле 1896 года Суворин записал в своем дневнике: «Министр внутренних дел Горемыкин призывал сегодня меня и говорил назидательные речи о “Маленьком письме”, помещенном в №… где я немножко осуждал девальвацию. С.Ю. Витте пожаловался…» Горемыкин пригрозил Суворину, что «примет меры». При этом, как видно из дневниковой записи Суворина, на статьи обратил внимание император: «Еще в прошлый четверг государь сказал, ‹…› что ему надоела эта болтовня о девальвации»[139].
На кого намекал Витте, говоря, что его имя хотят опорочить перед царем? Как можно предположить, речь шла прежде всего об С.Ф. Шарапове – его обвинения против министра были выдержаны в подобной стилистике: в них видны буквально текстуальные совпадения с теми обвинениями, на которые указывал Витте. В одном из недатированных писем к Суворину Шарапов настаивал: «Мы накануне государственного банкротства, ‹…› а Витте кричит va banque и, пользуясь неопытностью Царя, доводит до катастрофы…»[140]
В данном случае можно наблюдать яркий пример социального антисемитизма, когда на первый план выходил мотив экономического притеснения. Министр финансов представлялся как своего рода «жертва» евреев, объект их воздействия. Но находились и те, кто готов был объявить министра ключевой фигурой «еврейского заговора».
Серьезным доводом противников министра стало еврейское происхождение его второй жены. Сергей Юльевич был женат дважды. С первой супругой – Н.А. Спиридоновой, дочерью черниговского помещика, он познакомился в конце 1870-х годов в Одессе. Спиридонова была замужем, хотя жила отдельно, и воспитывала дочь. Витте вскоре добился у ее мужа развода. В 1890 году Сергей Юльевич овдовел.
Матильда Ивановна Лисаневич, в девичестве Нурок, крещеная еврейка, на момент знакомства с Витте в 1891 году была замужем, однако министр стал настойчиво добиваться ее расположения. Дело обросло пикантными подробностями ее развода с первым мужем, которые обсуждал весь Петербург.
С.Ю. Витте – А.С. Суворину. 24 апреля 1897 г. // Там же. Л. 60.
Там же. Л. 59–62.
Дневник Алексея Сергеевича Суворина. С. 214–215.
С.Ф. Шарапов – А.С. Суворину // РГАЛИ. Ф. 459. Оп. 1. Д. 4862. Л. 63 об. – 64.