Война иными средствами. Роберт БлэквиллЧитать онлайн книгу.
ранние эпохи. При этом они привлекают новых важных игроков и демонстрируют новые измерения.
Сегодня – по крайней мере, в теории – геополитическое применение имеют семь экономических инструментов: торговая политика, инвестиционная политика, экономические и финансовые санкции, кибератаки, экономическая помощь в развитии, финансовая и денежно-кредитная политика, энергетика и сырье. Мы рассмотрим ниже каждый из этих инструментов по отдельности, снова оценивая сугубо геополитические, а не чисто экономические характеристики.
Они могут сильно разниться между собой, но все-таки логично рассматривать их в совокупности. При этом каждый инструмент обладает собственным набором стран-«практикантов» и соответствующих институтов, специфическими рычагами государственного контроля и факторами успеха, а также особым набором внешних «признаков» – и последствий для национальных интересов США.
Торговая политика
Торговля как геоэкономический инструмент традиционно реализовывалась и продолжает реализовываться через позитивные стимулы. Возьмем в качестве примера Особые промышленные зоны (ОПЗ) в Иордании и Египте. Созданные в рамках реализации кэмп-дэвидских мирных соглашений (этого знакового достижения американской геополитики), ОПЗ учреждались для того, чтобы соблазнить Иорданию – безуспешно, как выяснилось, – и привлечь ее к публичной поддержке кэмп-дэвидских соглашений и последующего мирного процесса[160].
При этом торговля как геоэкономический инструмент легко способна принимать более принудительные формы. Присмотримся, скажем, к наиболее показательным торговым шагам России с момента вступления этой страны во Всемирную торговую организацию (ВТО) в 2012 году. Как писал журнал «Экономист», «продуктовые эмбарго сделались распространенной формой политического давления России»[161]. В недавнем прошлом грузинские вина, украинские конфеты, таджикские орехи, литовские и даже американские молочные продукты и деятельность ресторанов «Макдоналдс» – все становилось жертвой внезапных запретов.
В годы накануне грузинской войны 2008 года главный санитарный инспектор России закрывал российский рынок для всей грузинской сельхозпродукции, включая вина и минеральную воду[162]. Торговая блокада стала жестче, когда Москва прекратила воздушное, железнодорожное, морское и автомобильное сообщение с Тбилиси, а также прервала почтовую связь[163]. Российское винное эмбарго было снято лишь летом 2013 года, и этот шаг ознаменовал готовность к двусторонней встрече в Праге. Президент Грузии Георгий Маргвелашвили озвучил желание его страны наладить более тесные связи с Европой[164]. Но маловероятно, что Грузия сумеет полноценно переориентироваться на западные рынки, поскольку Москва сохраняет все возможности в одностороннем порядке фактически разрушить грузинскую экономику своим вмешательством.
Россия далее применила ту же тактику
Те, кто разобрался в происходящем, призывали оценить содержание самого Кэмп-Дэвидского соглашения. См. «Muslim Brotherhood Calls for Review of Camp David Accord», Bloomberg Business, May 6, 2011.
T. J. Chisinau, «Why Has Russia Banned Moldovan Wine?», Economist, November 25, 2013.
Svante E. Cornell and S. Frederick Starr, The Guns of August 2008: Russia’s War in Georgia (Armonk, N.Y.: M. E. Sharpe, 2009); «Russia Bans Wine Imports from Neighboring Georgia», National Public Radio, May 16, 2006.
Vladimer Papava, «Economic Component of the Russian-Georgian Conflict», Geo-Economics 6, no. 1 (2012): 66.
После саммита НАТО в Уэльсе осенью 2014 года грузинский президент продолжал выступать с заявлениями о приверженности Грузии евразийской интеграции: «Я сегодня здесь для того, чтобы встать заодно с вами и, проведя необходимые реформы, ускорить решение нашей задачи – интеграцию в ЕС и НАТО». Speech by President Margvelashvili to the Parliament of Georgia, November 14, 2014, www.parliament.ge/en/media/axali-ambebi/the-speech-by-the-president-of-georgia-mr-giorgi-margvelashvili.page.