Социальный либерализм. Сборник статейЧитать онлайн книгу.
если допустить, что индивиды не обладают устойчивыми предпочтениями или, как минимум, страдают «отклоняясь» от рационального поведения, возможной целью государственной политики могла бы стать «максимизация счастья», измеренного описанным выше образом. Подобный подход едва ли можно считать новым – о «народном счастье» политики говорят вот уже который век, но в данном случае речь идет не просто о риторике, а о конкретном эмпирически измеримом показателе.
Однако реальная применимость «счастья» как критерия экономической политики нередко вызывает сомнения [Frey, Stutzer, 2008]. Главная проблема состоит здесь в том, что как только «счастье» окажется официально зафиксированной целью экономической политики, чиновники и политики получат сильный стимул к манипуляции этим показателем – например, к искажению результатов опросов, «подгонке» выборки и т. д. Аналогичные проблемы существуют и для стандартных показателей экономической политики (достаточно вспомнить недавний опыт Греции в отношении показателя «внешней задолженности» или систематическую манипуляцию статистикой роста на уровне китайских провинций и префектур, где этот показатель является главным критерием карьерного продвижения для местных чиновников); однако показателем счастья манипулировать еще проще. Сказанное, конечно, не означает, что исследования счастья не могут стать источником полезной информации для дизайна политики и институтов; речь идет, скорее, о применимости данного критерия для оценки работы конкретных правительств и ведомств.
Поведенческая экономика благосостояния, в отличие от экономики счастья, порождена не эмпирическими исследованиями, а теоретической литературой, и представляет собой попытку модификации формального аппарата экономики благосостояния для учета основных выводов поведенческой экономики. Если экономика счастья (как и родственные ей подходы) пытается определить своего рода «подлинную полезность» индивидов, то поведенческая экономика благосостояния [Bernheim, Rangel, 2007, 2008; Bernheim, 2008] ориентируется на построение критериев благосостояния на основе выбора, совершаемого индивидами, без ссылки на определяющие его «предпочтения», и эксплицитно учитывает разного рода «нестандартные» модели выбора (связанные, в том числе, с ограничениями поведенческой экономики, описанными выше). Насколько мы можем судить, данное направление, хотя и содержит инструменты для прикладного нормативного анализа, все же пока остается чисто теоретическим направлением.
Перечисленными двумя подходами возможные критерии благосостояния для поведенческой экономики не ограничиваются. В качестве таковых могут использоваться, например, «информированный выбор» – при этом в основе оценки благосостояния лежит выбор индивидов, но только при условии, что он был реализован на основе всесторонней информации; или реальные ограничения, определяющие возможные достижения индивидов (этот подход, например, предлагает А. Сен)[58]. В некоторых исследованиях предпринимается попытка сравнительного
Другие работы пытаются напрямую моделировать динамику предпочтений и выводить из нее нормативные критерии [Cordes, Schubert, 2011].