Онтология лжи. Александр СекацкийЧитать онлайн книгу.
гиподинамия и др. – не предваряются и не сопровождаются болевой сигнализацией; имеется, во всяком случае, очень большой лаг, в пределах которого процессы саморазрушения не встречают болевой коррекции. Сознанию в первую очередь потребовался доступ к болевой палитре – поэтому здесь вытеснение было особенно сильным и бескомпромиссным. Многие состояния сознания надо «непосредственно переживать» – досадовать, огорчаться, печалиться, страдать и т. п., – и для этого доступ к болевой палитре должен быть свободен, а её «естественная сигнализация» предварительно фальсифицирована и стерта. Отдельные компоненты болевой регуляции после разрушения целого могут быть даже эстетизированы (сладострастие, мазохизм)…
Здание разума воздвигнуто буквально на руинах, на развалинах системы целесообразно-естественного поведения, после предварительного проведения «взрывных работ». Множество поведенческих стереотипов, прежде контролируемых инстинктами (у животных), теперь требуют нового освоения, «разучивания по нотам».
Заметим, что производимые разрушения и опустошения в процессе обретения сознания вовсе не диктуются требованиями «всякого возможного разума» – они лишь raison d’etre[20] этого сознания, уникального устройства, реагирующего на отсвет, на рефлексию. Из структур рефлексии только незначительная часть представляет собой подобия, «двойники» состояний внешнего мира, большинство же структур рефлексии является (и должно являться) химерами. «Порядок мысли не предписывается событиями, – утверждает А. Валлон. – Вымысел – это необходимый шаг мысли, как только она начинает стремиться к очищению от необработанного восприятия. Обратной стороной игры у ребенка является постоянное желание вымысла. Если ребенок воображает кусок бумаги вкусным блюдом, расстояние между двумя объектами представляет собой стимул его удовольствия – игрушки, которым он оказывает предпочтение, часто наиболее бесформенны – те, в которых условия реальности перестают преобладать. Внутренняя модель одерживает верх над данными органами чувств».[21]
Мысль человека должна обладать свободой в упорядочении своей эмпирии; естественный ход вещей для неё – некая ловушка, в которую нельзя попадать слишком рано, до обретения и необратимого освоения способности солгать, до формирования видеологической структуры «этого сознания».
Как заметил однажды Г. Спенсер, «человечество может пойти прямо, лишь исчерпав все обходные пути», на которых оно подвергало осмыслению, надо полагать, всякую видимость, провоцирующую сознание к осуществлению себя. Потому понятие осуществления является столь неоднозначным – это и отыскание сущности за видимостью (через неё), и проецирование видимости в сферу сущего, и последующее укоренение её там, т. е. о-существление видимости; размещение того, что лишено действительного места; некая топографическая привязка миража, возможная благодаря, с одной стороны, могучему напору осуществления («энергии заблуждения», о которой говорил В. Б. Шкловский)
Смысл существования