О дивный старый мир. Эротическая антиутопия. Марк ДовлатовЧитать онлайн книгу.
только в сказках можно проснуться богатым и знаменитым, миллиардером на вертолете, а в жизни все несколько иначе, вернее, совсем по-другому. «Девушка сдавленно вскрикнула, заерзала под ним, пытаясь высвободиться, но он не отпускал ее, входил все глубже, впился ей зубами в шею и медленно стал двигать бедрами. Рыжие волосы покрыли все его лицо, набились в рот, нос заполонил их запах, за ним следом шел легкий запах страха пополам с желанием». Господи, прости меня грешного.
Мишель вышел из собора и закурил, ветер бросил ему в лицо охапку желтых листьев, он запахнул поплотнее плащ, вернулся по мосту на Левый берег и побрел по набережной. Консьержери навис над ним своими башнями, ему казалось, что он слышит стоны заключенных в них узников. Когда справа показался сад Тюильри, он вспомнил лето, и как они с Беатрис вертелись на колесе обозрения, он ее трогал под юбкой, она отбивалась, смеялась, вырывалась, потом затихла и на самом верху ахнула и закричала во весь голос. Он уже опять основательно замерз, посмотрел налево и решил зайти в музей д’Орсе, благо очереди за билетами почти не было. В музее он прошел сразу к Ренуару, сел на скамейку перед полотном «Обнажённая в солнечном свете», вспомнил, как ее ругали современники, воспитанные на классицизме Салона, впустил в себя всю светлую палитру великого импрессиониста, перебрал в уме всех его купальщиц, девушек в соломенных шляпках, рыжих теплых женщин, опять согрелся и достал блокнот. «Они вошли в воду, взявшись за руки, брызги морской пены окутали их душистой влагой, девушка ухватила Майкла за шею, подняла ноги и задрыгала ими в воздухе. Он обнял ее за талию, подхватил за попку, поднял к лицу, впился в нее губами, девушка выгнулась назад, и он упали в набежавшую волну, вынырнули и поплыли вперед».
Выйдя из музея, он у моста Сен-Мишель повернул на бульвар, покурил у фонтана, дивясь его ренессансной вычурности, и пошел вверх. Люксембургский сад напел ему «Le Jardin du Luxembourg» Дассена, настроение у него было точно такое, как в песне, да еще напал голод вкупе с холодом. Нужно поесть. Он вышел из парка и решил пообедать в «Клозери де Лила», хоть это было и дорого, вошел, сел за столик с бронзовой табличкой «Ernest Hemingway», погладил ее, как гладят американцы на удачу серебряный доллар в кармане, заказал полграфина белого вина, дюжину устриц, рататуй и сыр. Давно уже тут никто не пишет рассказы карандашом в блокноте. Он потрогал в кармане свой синий блокнот и принялся за еду.
Выйдя на улицу, Мишель запахнул плащ, закурил и побрел по бульвару. Наползали ранние осенние сумерки. Увидев станцию метро, он спустился, прошел через турникет, вышел на платформу и на белой кафельной стене увидел огромный плакат с морем и пальмами, в голове его всплыл клип Флорана Паньи «Chatelet Les Halles», сегодня это точно твоя песня:
Между серостью и граффити,
Где заперта повседневность
И стены столь малы,
Что слышно всех соседей.
Один на один