Война и мы. Юрий МухинЧитать онлайн книгу.
этим орденом. (Да и то – два года воевать без награды – любому будет обидно.) У него есть фотография, снятая в госпитале в Ленинакане в Армении. В центре группы раненых стоит отец. На белом больничном халате привинчен орден…
И этот орден у отца хотели отобрать. Против него долго интриговал один генерал, легковую машину которого саперы по команде отца сбросили в воду с наведенной ими переправы. Машина заглохла и остановила движение войск на переправе, срывался график, отец не мог ждать, пока шофер починит двигатель.
Вообще-то интересно отношение отца к орденам. Я никогда их на нем не видел, а в детстве мне этого очень хотелось. Я гордился им (и сейчас горжусь), и мне так хотелось, чтобы все видели, какой он у меня, короче, мне хотелось хвастаться своим отцом. Я не понимал, что вот этот элемент хвастовства в ношении орденов не устраивает гордого отца. Он долго отказывался надевать ордена, мотивируя это тем, что не хочет портить костюм дырками от них. Тогда я сделал рацпредложение: без его ведома на лацкан его парадного пиджака подшил петельки, вдел в них ордена, приколол медали. Отец поулыбался и даже сидел в этом пиджаке дома на каком-то торжестве. Но потом все снял. Такое же отношение к орденам и у дяди, да и многих других. Можно их понять: они не хотят, чтобы другие подумали, что они этими наградами хвастаются. Но я и сейчас считаю, что это неправильно. Надо носить. Им можно.
Уже студентом я обнаружил в городе мастерскую, которая делала орденские планки, и заказал их для отца и для дяди. Планки отец принял и стал носить, а дядя, кажется, был даже польщен, что племянник помнит не просто о нем, а даже об этой стороне его жизни. Но… планки отец с пиджака на пиджак не пересаживал. Пиджак из выходного становился повседневным, а планки оставались на нем, а потом с этими планками отец работал в поле на пасеке, а на новом, выходном пиджаке – ничего. Как у тыловика…
После лечения в госпитале в Армении отец был инженером 241-го гвардейского стрелкового полка 75-й гвардейской стрелковой дивизии. Это я знаю. Но стыдно сказать, я даже не знаю, за что отца наградили одним из орденов Отечественной войны, при каких обстоятельствах он получил осколочное ранение в лицо, и в каком бою ему прострелили навылет руку.
И чтобы закончить с орденами, расскажу еще об одном ордене отца, тем более что интересно сравнить отца в начале войны с отцом в конце ее.
Он вместе с десятком саперов на рассвете вел разведку дороги, по которой должен был идти его полк. Наткнулись на немецкие противотанковые мины, саперы начали их снимать и тут заметили немецкую засаду, которая состояла из двух танков, тщательно замаскированных в саду придорожного хутора. Танкисты, судя по всему, спали в тепле на хуторе, а немецкого часового саперы обнаружили у дороги. Эта засада, конечно, не дело саперов, но и отец уже был не тот, что в 1941-м. Он приказал двум саперам, зайдя с тыла, заложить под гусеницы танков немецкие же мины и замаскировать их.
Затем расположил саперов со стороны, с которой танки прикрывали строения