Война и мы. Юрий МухинЧитать онлайн книгу.
атаки ориентировочно в полночь по готовности.
4. Каждому пехотинцу и пулеметчику выдать не менее трех ручных гранат.
5. Готовность рот буду проверять в 22 часа.
И тут же отпустил командиров рот.
С точки зрения Боевого устава, отданные им распоряжения не соответствовали принятым канонам, но соответствовали обстановке. Я спросил моего друга, почему он не доложил командиру полка о принятом решении. На это он, подумав, ответил: «Возьму ответственность на себя. Докладывать об этом по телефону опасно: может не разрешить, а у меня другого выхода нет. Или возьмем эту траншею сейчас, или завтра утром нас перед ней немцы перебьют. А хочешь помочь по старой дружбе, оставайся со мной. Я буду увереннее себя чувствовать».
Я тут же позвонил по телефону своему писарю, надиктовал и приказал оформить полуночное боевое донесение, дать его на подпись начальству и отправить. Сам, мол, задерживаюсь по неотложным делам.
В 22 часа мы начали проверку с левофланговой 3-й роты. Убедились, что гранаты у всех бойцов в противогазных сумках, запалы к ним в карманах, у автоматчиков по 2–3 снаряженных магазина, скатки шинелей и вещевые мешки с котелками сложены повзводно. Попрыгав, бойцы убедились, что ничего в их амуниции не гремит. Комбат вполголоса напомнил бойцам боевую задачу и сказал, что пойдет с ними в одной цепи, и только по его команде будет первый бросок гранат по вражеской траншее. Стрелки заверили, что все они умеют снаряжать и бросать гранаты РГД. Главное, бесшумно подняться на высоту, сблизиться ползком, одновременно всеми ротами бросить гранаты, а затем стремительно ворваться в траншеи. Так же мы проверили остальные роты.
От исходных позиций до вражеского переднего края было менее километра с подъемом по скошенному пшеничному полю. Снопы были сложены по стерне в крестцы. Шли полусогнувшись, осторожно делая каждый шаг. Нервы напряжены до предела. Каждому казалось, что сердце бьется не в груди, а где-то под кадыком. Вдруг остановка. Впереди тихая возня. Лейтенант ведет двоих с поднятыми руками. Один из них полушепотом повторяет: «Я поляк, я поляк», – делая ударение на первом слоге, а второй: «Я хорват». Эти вояки были в дозоре и спокойно уснули на мягких снопах. Очнулись, когда лейтенант уже овладел их оружием. Комбат отвесил им по зуботычине и напомнил, что Тито и Роля Жемерский воюют нашими союзниками, а они предатели, и выругался по-польски: «Пся крев…»
Этот инцидент несколько успокоил нас. Если дозорные спят, то в траншеях боевая готовность тоже не лучше. Немцы за полночь иногда бывали беспечными. Они даже не пускали осветительные ракеты. Последние метры мы преодолевали ползком. Наконец остановка. Солдаты снаряжают гранаты запалами. Мы с комбатом во 2-й роте, он поднимается в рост и громко командует: «Гранатой!» Весь вражеский передний край осветился разрывами гранат. Одновременно раздалось громкое «Ура-а-а!» и снова разрывы. Мало кому из вражеской пехоты удалось бежать во вторую траншею. В полутьме пустили в ход штыки и ножи. Пленных не оказалось.