365 рассказов на 2007 год. Александр ОбразцовЧитать онлайн книгу.
К тому же драматурга может и не существовать в природе. И даже лучше, если его не будет. Пусть рецензент получит надбавку за придуманного им драматурга, за его пьесу и персонажей, которых он со страстью пытается примирить.
Хотя, конечно, и самого рецензента может не быть. Кому нужен свидетель мистификации? А вдруг обидится на низкие гонорары и опубликует на Западе разоблачительную книгу о российском «театре»? Можно, в принципе, найти рецензента в самих органах и тогда возможность сокрытия тайны отсутствия театра будет почти стопроцентной. Но это вот «почти»… Ведь в случае бегства такого рецензента на Запад ущерб будет двойным: и тайны органов уплывут, и раскроется отсутствие театра в стране.
Так что, по-моему лучше было бы посадить театральных кассиров на их места, посадить билетёров, а на месте зрительных залов и фойе выкопать глубочайшие пропасти – так мы избавимся, наконец, от всех сколько-нибудь интересующихся театром.
А в книжных магазинах сделать гильотины: наклонился, допустим, какой-то поэтоман над прилавком, а ему – бац по шее – и покатилась головушка по залу, возбуждая брезгливые чувства. И перестанут ведь ходить. Изменятся наконец-то вкусы населения.
Тогда можно будет выкинуть их детям какое-то питание.
29 марта
Дом актёра
Известное здание на Невском, 86 хранит одну тайну, которая может сыграть в его судьбе решающую роль. Дело в том, что здание в последние несколько лет оказалось в аварийном состоянии: его несущие конструкции от подвала до чердака буквально изрезаны трещинами. Причины этих трещин неясны. Соседние дома стоят не меньше и находятся в хорошем состоянии. Почему же именно Дом актёра так подкачал?
А история загадочной болезни дома тянется с конца сороковых годов прошлого столетия. В один из ноябрьских вечеров в сводчатом ресторане ВТО в подвале Дома актёра засиделась компания молодых актрис и их кавалеров, среди которых были и актёры, и молодые люди, называемые тогда космополитами, – режиссёры по профессии. Веселье достигло апогея, и расходиться не хотелось. Тогда швейцар ресторана (а тогдашние швейцары, как известно, сплошь были сексоты) поднял трубку и позвонил в Большой дом, который располагался тогда, как и сегодня, в четырёх остановках по Литейному. Дальше события разворачивались трагически: отказавшихся ехать людей театра попросту замуровали в двух комнатках. Актрис – в подвале, там, где технички оставляют всегда свои вёдра со швабрами, а мужчин-космополитов – под чердаком, на четвёртом этаже, точно в такой же комнатке для техничек «уровнем повыше». И сегодня можно вычислить эти помещения, если обмерять длину стен снаружи и, соответственно, изнутри. Несколько лет после этой истории поздние прохожие на Невском шарахались от подвальных женских причитаний. Им вторили откуда-то сверху басовитые мужские вопли. Потом всё стихло. И только с началом горбачёвской перестройки проявления трагических лет начались с новой силой. Теперь уже не слышно голосов: замурованные мужчины и женщины стали молча тянуться друг к �