Короли океана. Густав ЭмарЧитать онлайн книгу.
долг, выпавший на мою долю, – велю вам из чувства человеколюбия!
– Ладно, – проговорил граф глухим голосом, – идемте сударь.
– Куда вы меня ведете? – с опаской спросил молодой принц.
– Да не бойтесь ничего, сударь, – с усмешкой продолжал граф, – мы не выйдем из этой комнаты. Просто укроемся за плотными гобеленами в том алькове и предоставим доктору Гено полную свободу действий, которую он от нас требует. Ведь она ему нужна, чтобы довести до конца многотрудное дело, коим вы обременили его так некстати.
Принц де Монлор не возражал – ограничившись поклоном, он последовал за графом и остановился подле него в самом темном углу комнаты. Там они оба и остались стоять, в молчании подперев плечами стену, скрестив на груди руки и в глубокой задумчивости склонив головы. Какие зловещие мысли роились в воспаленном сознании этих двух непримиримых врагов, в то время как сестра одного из них и бывшая возлюбленная другого, пребывала в родовых муках, хотя и находилась без сознания?
Что же касается доктора Гено, он напрочь забыл о двух молодых людях: человек в нем уступил место врачу, помышлявшему только лишь о страдалице.
Между тем снаружи ревущее море с яростью билось о прибрежные скалы, дождь неистово хлестал по оконным стеклам, а ветер свистел жалобно и мрачно: то была жуткая ночь, наполнявшая душу печалью и ужасом!
Глава III. Как граф де Манфреди-Лабом понимал месть
Тягостные ночные часы медленно истекли – заря тронула оконные стекла сероватыми отсветами, приглушившими огни; печально догорал очаг; струи холодного, промозглого воздуха колыхали длинные гардины, накатывая на них волнами; в комнате роженицы витала мертвая тишина.
Застывшие позы двух врагов делали эту тишину еще более грозной и многозначительной. Неприятели все так и стояли друг против друга, покорившись своей участи, с пылающим взором, наполовину скрытые широкими складками тяжелых гардин, точно два настороженных тигра. Они так и не обменялись ни словом, ни жестом, после того как доктор внезапно прервал их спор.
Между тем доктор Гено, бледный, нахмуренный, сжав губы, умело и заботливо обихаживал многострадальную роженицу, наспех утирая ей лоб и неотступно борясь с неутихающими страшными приступами боли, грозившими смертью бедной девушке; при всем том он силился побороть и собственную усталость, и боль, чтобы в конце концов вырвать из лап смерти вожделенную добычу.
Ощущалось нечто величественное и устрашающее в этой ожесточенной борьбе науки со смертью, – борьбе, не нашедшей никакой помощи в недвижимом теле, которое жизнь, казалось, уже покинула… борьбе с нестерпимыми муками тяжелейших родов в самых непредвиденных обстоятельствах, при поддержке всего лишь безграничной преданности делу и несокрушимой энергии, когда не было ни малейшей уверенности в том, что хрупкое существо, готовое вот-вот появиться на свет, уже загодя обрекалось на жизнь несчастную и постыдную.
Вдруг врач выпрямился – в руках он держал младенца. Лоб у доктора тут