Под гнетом страсти. Николай ГейнцеЧитать онлайн книгу.
расцветающих девушек. Они точно переполнены в этот период избытком нежности, стремящейся вырваться наружу и выражающейся в дружбе, за неимением лучшего.
Уже несколько дней, как начались каникулы, а молодые девушки еще оставались в пансионе, откуда, впрочем, сегодня же утром их должны были взять, но далеко не при одинаковых условиях.
Княжна Юлия накануне получила письмо от своего отца, князя Облонского, уже из подмосковного имения, где князь, постоянно живший в Петербурге или за границей, проводил это лето. Он уведомлял дочь, что на следующий день заедет за ней.
Ирена же ждала в этот день свою старую няню, которая также должна была увезти ее на ферму, отстоящую верстах в двенадцати от Москвы и в полуверсте от одной из ближайших к первопрестольной столице станций Нижегородской железной дороги.
Чемоданы и сундуки были готовы, молодые девушки считали минуты, оставшиеся до момента отъезда и разлуки.
В то время, когда глазки Юлии горели радостью в надежде на скорую свободу и на губах ее блуждала счастливая улыбка, Ирена была грустна и задумчива.
– Что это значит? – допытывалась у нее Облонская. – Вместо того чтобы радоваться предстоящей нам свободе, ты почти печальна.
– Чему же мне радоваться? – отвечала Вацлавская.
– Что же может быть лучше свободы? Мне можно будет сколько угодно гулять по парку, примерять массу новых нарядов и даже амазонку, о которой мне писала сестра, хотя это сюрприз со стороны папа: устраивать кавалькады и скакать по полям и лугам. Катание верхом – моя страсть. Увидеться с моей сестрой и ее мужем. Они исполняют все мои желания. Это праздник, истинный праздник. К несчастью, он недолго продолжится, и не оглянешься, как наступит август, возвращение в пансион. Mesdemoiselles, tenez vous droit[1] и опять эти противные уроки…
– Да, ты возвращаешься к своим, тебе хорошо! – прошептала Ирена, подавляя вздох.
– А ты разве едешь не к своим?
– Ты знаешь, что нет… Я еду на ферму, в совершенную деревню, к моей старой няне. Вместо парка у меня будет большая проезжая дорога и окрестные уединенные леса; вместо общества – работники и работницы фермы да деревенские парни и девушки ближайшего села; вместо развлечения – право ничего не делать и мечтать, глядя на лучи восходящего и заходящего солнца, при печальном безмолвии пустынных далеких полей, сливающихся с горизонтом.
– А твоя мать?
– Она в Петербурге.
– Ты и в этом году к ней не поедешь?
– Ни в этом, ни в будущем.
– Отчего же?
– Она много путешествует… Ей нужно, как она мне говорила, привести в порядок запутанные дела по наследству, а так как ей со времени смерти моего отца, которого я не знала, приходится одной ими заниматься, то она и не может меня взять к себе… Я стесню ее…
– Бедная моя! – воскликнула Юлия и в порыве нежности поцеловала ее в лоб.
– Ты никогда не была в Петербурге?
– Никогда. Там хорошо, не правда ли?
– О, прекрасно! Я обыкновенно, провожу там
Барышни, стойте прямо