Небеса в единственном числе. Михаил БлехманЧитать онлайн книгу.
– ребро-то было, и явно не одно. Наверно, если бы я была мужчиной, я бы его поняла, хотя лицо, как известно, не обтянешь.
Я обняла тётю Валю:
– Вот пусть они и пишут заявления. А вам-то с какой стати?
– Так я ж увидела, Анечка!.. Чёрт меня дёрнул войти в неподходящий момент! Что ж теперь делать? Я получаюсь – свидетель…
Я подумала, потом уточнила:
– А вы что-то сказали, когда вошли, или просто вышли?
– Да какое там вышла! Как ошпаренная выскочила… Анюточка, рыбонька, а может, они меня не заметили? Как ты думаешь?
Я подумала, что как не заметить – я бы заметила, но сказала, что ни за что на свете. И настоятельно отсоветовала тёте Вале писать заявление. Сказала, что парторгов и замдеканов пруд пруди, а уборщиц не так уж много, особенно таких, которые не забывают менять воду в графине и приходят убирать ни свет ни заря. И мало ли что кому ударит в голову и в ребро… Представляю, как бы эти детали назвала Римка.
Сергей Викторович был весь из себя в кожаной куртке без галстука, в соответствии с веяниями. Ирина, если не ошибаюсь, Васильевна тоже была строга и соответствовала моменту. Или ошибаюсь… Вечно я ошибаюсь, Саша прав.
Интересно, какие они, эти галереи? Вообще, что такое галерея? Римка говорит, что они – на открытом воздухе, то есть под открытым небом, и небо там совсем другое. Значит, они без потолков? Пятнадцати страниц недостаточно…
На этот раз в галерею – мою, картинную – решила не заходить. Пошла с вокзала к себе домой мимо кинотеатра – забыла название, вечно я забываю. На афише было написано «Мольба». Народу в кассы не было, народ с утра на пляже. Я тоже пойду, вот только отвечу на вопросы Сергея Викторовича.
– Что такое перестройка? – сказал Сергей Викторович.
Нет, он сказал с большой буквы:
– Что такое Перестройка?
С утра я знала, как нужно ответить, но подумала о полированном столе и ответила неверно.
– Перестройка, – сказала я, – это чтобы проверять сочинения вовремя и чтобы все умели говорить по-английски и читали с удовольствием.
«А так у тебя удовольствий меньше, чем сочинений», – намекнула бы Агальтинова, отпивая «Театрального».
– А вы сами уже перестроились? – спросила Ирина, наверно, всё-таки Васильевна. Никак не могу вспомнить, даже досадно.
Я вздохнула. Не так, как тётя Валя, но всё-таки вздохнула.
Хоть здесь нет очереди! Я купила билет у кассирши, похожей на тётю Валю до перепуга, и вошла в кинозал, к счастью, абсолютно пустой.
– Перестройку, – подсказал Сергей Викторович, – нужно начинать с себя.
– Мама, не давай мне больше манную кашу, пожалуйста.
Чего только не вспомнишь с первого этажа до нашего пятого!.. Если бы не Даня, я бы никогда не перестроилась, наверно. Так бы и стояла во фрунт перед полированным столом с замдеканшей и комсоргшей, не говоря уж о Сергее Викторовиче.
Интересно, как там часы? Уже висят или всё ещё лежат, вернее, валяются?
4
Я была одна в кинотеатре.
Не