Илиада. ГомерЧитать онлайн книгу.

      Быстро ему отвечая, вещал Ахиллес благородный:

      “Верь и дерзай, возвести нам оракул, какой бы он ни был!

      Фебом клянусь я, Зевса любимцем, которому, Калхас,

      Молишься ты, открывая данаям вещания бога:

      Нет, пред судами никто, покуда живу я и вижу,

      Рук на тебя дерзновенных, клянуся, никто не подымет

      В стане ахеян; хотя бы назвал самого ты Атрида,

      Властию ныне верховной гордящегось в рати ахейской”.

      Рек он; и сердцем дерзнул, и вещал им пророк непорочный:

      “Нет, не за должный обет, не за жертву стотельчую гневен

      Феб, но за Хриса жреца: обесчестил его Агамемнон,

      Дщери не выдал ему и моленье и выкуп отринул.

      Феб за него покарал и бедами еще покарает,

      И от пагубной язвы разящей руки не удержит

      Прежде, доколе к отцу не отпустят, без платы, свободной

      Дщери его черноокой и в Хрису святой не представят

      Жертвы стотельчей; тогда лишь мы бога на милость

      преклоним”.

      Слово скончавши, воссел Фесторид; и от сонма воздвигся

      Мощный герой, пространно-властительный царь Агамемнон,

      Гневом волнуем; ужасной в груди его мрачное сердце

      Злобой наполнилось; очи его засветились, как пламень.

      Калхасу первому, смотря свирепо, вещал Агамемнон:

      “Бед предвещатель, приятного ты никогда не сказал мне!

      Радостно, верно, тебе человекам беды лишь пророчить;

      Доброго слова еще ни измолвил ты нам, ни исполнил.

      Се, и теперь ты для нас как глагол проповедуешь бога,

      Будто народу беды дальномечущий Феб устрояет,

      Мстя, что блестящих даров за свободу принять Хрисеиды

      Я не хотел; но в душе я желал черноокую деву

      В дом мой ввести; предпочел бы ее и самой Клитемнестре[29],

      Девою взятой в супруги; ее Хрисеида не хуже

      Прелестью вида, приятством своим, и умом, и делами!

      Но соглашаюсь, ее возвращаю, коль требует польза:

      Лучше хочу я спасение видеть, чем гибель народа.

      Вы ж мне в сей день замените награду, да в стане аргивском

      Я без награды один не останусь: позорно б то было;

      Вы же то видите все – от меня отходит награда”.

      Первый ему отвечал Пелейон, Ахиллес быстроногий:

      “Славою гордый Атрид, беспредельно корыстолюбивый!

      Где для тебя обрести добродушным ахеям награду?

      Мы не имеем нигде сохраняемых общих сокровищ:

      Что в городах разоренных мы добыли, все разделили;

      Снова ж, что было дано, отбирать у народа – позорно!

      Лучше свою возврати, в угождение богу. Но после

      Втрое и вчетверо мы, аргивяне, тебе то заплатим,

      Если дарует Зевс крепкостенную Трою[30] разрушить”.

      Быстро, к нему обратяся, вещал Агамемнон могучий:

      “Сколько ни доблестен ты, Ахиллес, бессмертным подобный,

      Хитро не умствуй: меня ни провесть, ни склонить но успеешь.

      Хочешь,