Илиада. ГомерЧитать онлайн книгу.

      Быстро ему отвечал повелитель мужей, Агамемнон:

      “Так справедливо ты все и разумно, о старец, вещаешь;

      Но человек сей, ты видишь, хочет здесь всех перевысить,

      Хочет начальствовать всеми, господствовать в рати над всеми,

      Хочет указывать всем; но не я покориться намерен.

      Или, что храбрым его сотворили бессмертные боги,

      Тем позволяют ему говорить мне в лицо оскорбленья?”

      Гневно его перервав, отвечал Ахиллес благородный:

      “Робким, ничтожным меня справедливо бы все называли,

      Если б во всем, что ни скажешь, тебе угождал я, безмолвный.

      Требуй того от других, напыщенный властительством; мне же

      Ты не приказывай: слушать тебя не намерен я боле!

      Слово иное скажу, и его сохрани ты на сердце:

      В битву с оружьем в руках никогда за плененную деву

      Я не вступлю, ни с тобой и ни с кем; отымайте, что дали!

      Что ж до корыстей других, в корабле моем черном хранимых,

      Противу воли моей ничего ты из них не похитишь!

      Или, приди и отведай, пускай и другие увидят:

      Черная кровь из тебя вкруг копья моего заструится!”

      Так воеводы жестоко друг с другом словами сражаясь,

      Встали от мест и разрушили сонм[54] пред судами ахеян.

      Царь Ахиллес к мирмидонским своим кораблям быстролетным

      Гневный отшел, и при нем Менетид[55] с мирмидонской дружиной.

      Царь Агамемнон легкий корабль ниспустил на пучину,

      Двадцать избрал гребцов, поставил на нем гекатомбу,

      Дар Аполлону, и сам Хрисеиду, прекрасную деву,

      Взвел на корабль: повелителем стал Одиссей многоумный;

      Быстро они, устремяся, по влажным путям полетели.

      Тою порою Атрид повелел очищаться ахейцам:

      Все очищались они и нечистое в море метали.

      После, избрав совершенные Фебу царю гекатомбы,

      Коз и тельцов сожигали у брега бесплодного моря;

      Туков воня до небес восходила с клубящимся дымом.

      Так аргивяне трудилися в стане; но царь Агамемнон

      Злобы еще не смирял и угроз не забыл Ахиллесу:

      Он, призвав пред лицо Талфибия[56] и с ним Эврибата[57],

      Верных клевретов и вестников, так заповедывал, гневный:

      “Шествуйте, верные вестники, в сень Ахиллеса Пелида;

      За руки взяв, пред меня Брисеиду немедля представьте:

      Если же он не отдаст, возвратитеся – сам я исторгну:

      С силой к нему я приду, и преслушному горестней будет”.

      Так произнес и послал, заповедавши грозное слово.

      Мужи пошли неохотно по берегу шумной пучины;

      И, приближася к кущам и быстрым судам мирмидонов,

      Там обретают его, перед кущей своею сидящим

      В думе;