Странствия по поводу смерти (сборник). Людмила ПетрушевскаяЧитать онлайн книгу.
третий, самый большой среди оставшихся, у него тоже был изъян, темное место внизу. Но он сверкал ярче других и имел какой-то голубой оттенок, очень нежный. Три кристаллика, мутных, но красивых тем больше, чем дольше на них смотришь.
И неизвестно зачем в почти пустой футляр от помады (почему-то этот футляр сохраняла, таскала с собой в сумочке на всякий случай, там сохранился еще остаток помады, комочек редчайшего цвета розовой фуксии, который очень шел Вере, если слегка мазнуть и распространить на губах и немножко на скулах – человек ведь привыкает к определенному виду косметики), так вот, в этот пистончик Вера засунула осколки люстры. Три кристаллика, мутных, но красивых. Которые, затолканные в футляр с остатком помады, мгновенно испачкались в цвет этой розовой фуксии, редкостно безобразный на тусклом хрустале. Они теперь стояли в футляре как три сальных обмылка от помады, лиловатые, облезлые, но еще пригодные. Вся помада ушла на покрытие кристаллов. Породнились.
Будет память об этом дне.
Память об этом жутком событии.
Неужели уже все кончилось и можно опять быть человеком?
И решила Вера: «Теперь у меня будет горный хрусталь, но какой благородный!»
А мало ли ерунды хранит человек на книжных полках, какие-то бусины, фигурки ерундовые, открытки с видами тех мест, которые чем-то помнились когда-то.
Наконец решилась и с трудом, крякая от боли, натянула на себя джинсы. Они оказались эластичные, так что все налезло. Были коротковаты, но мало ли, а вдруг это сейчас модно.
Теперь Вера стояла. В таких джинсах в снег не сядешь.
Взглянула на себя в зеркало пудреницы. Выглядишь как шахтер после взрыва. В сумке нашла пакетик салфеток.
Набрала снегу на салфетку, протерла лицо. Потом руки, такие же черные, особенно под ногтями.
Как это получилось, за одну секунду вид как у бомжихи, а ведь, упавши, сразу же и вскочила! Нет, не сразу. Непонятно сколько пролежала. Что ли, сознание потеряно было? Уже и не узнаешь…
Поискала, надломила над пеньком толстую ветку елки. Как ориентир. Нет! Эта ветка сразу повисла, оборвется. Сама оборвала ее, взяла из сумочки пакет салфеток, вынула салфетки, а пустой пакетик надела на острый конец еловой ветки. Задвинула подальше. Среди хвои он будет не так заметен. Но поблескивает.
Брать с собой черный пакет она не может, в сумочку он не влезет, а тащить его отдельно как-то неудобно. Полетела в Петербург с пакетом битого стекла.
Но почему-то она подумала, что надо спрятать, как-то закамуфлировать этот черный пакет с хрусталями.
«Мало ли, вдруг пригодится? Заказать браслет. На какие деньги-то», – обрезала себя нищая Вера.
Но все-таки поддела землю у пенька носком, она еще не замерзла, была мягкая, сучком от елки подкопала под пеньком ямку. Положила туда пакет. Завалила землей. Притопнула. Подумала. Нет, все равно видно.
Поблизости торчал наполовину ушедший в землю здоровый кусок какого-то старого кирпича. Кирпич в лесу – дело редкое, да. Откуда тут он? Кто его приволок? Зачем? Водрузила кирпич на едва присыпанный черный пакет. Он все придавил.
Оглянулась.
Это