Собрание сочинений. Том 3. Упрямая льдина. Сын великана. Двадцать дней. Октябрь шагает по стране. Братишка. Секретная просьба. Сергей АлексеевЧитать онлайн книгу.
помогли порошки! И те, что от головы, и те, что для сна. На пользу пошли лекарства.
А как-то в гостях у Ширяевой был сосед, помещик Греховодов. Разболелась у Греховодова голова. Олимпиада Мелакиевна ему и говорит:
– Одну минуточку. У меня чудесное есть лекарство.
Насыпал Греховодов порошок на язык и сразу же выплюнул.
Набежали у бедного слёзы.
– Что же это вы, Олимпиада Мелакиевна? – обиделся гость. – Это же перец.
А Ширяева смеется.
– Чудесные, – говорит, – порошки. Их в Питере все принимают: и графиня Потоцкая, и князь Гагарин, и генерал Зубов.
Подивился Греховодов, пожал плечами, однако новый порошок принимать отказался.
А еще через несколько дней приехал в Голодай-село уездный лекарь. Олимпиада Мелакиевна и ему про чудесные порошки рассказала.
Лекарь заинтересовался порошками. Просил показать. Попробовал на кончик языка и те и другие.
– Нет, – сказал он Ширяевой, – тут что-то не то. В одном толченый перец, в другом сухая горчица. Тут какое-то недоразумение.
– Какое еще недоразумение! – возмутилась помещица. – Я пью. Мне помогает. И даже очень. Вы просто, батенька мой, отстали. В Питере их все принимают.
Выслушал лекарь барыню, усмехнулся.
– В отношении помогает, – сказал, – это у вас, милейшая Олимпиада Мелакиевна, самовнушение. Само-о-внуше-е-ние. А что касается Питера, то это какая-то шутка. Вы осторожнее, горло себе сожжете, – сказал на прощание.
– Подлец! – кричала потом на Лёшку Ширяева. – Отраву подсунул. Убийство задумал…
– Так ведь и графиня Потоцкая, и князь Гагарин…
– Графиня Потоцкая… князь Гагарин… Ах, разбойник! – схватила Олимпиада Мелакиевна скалку и давай гоняться за Лёшкой. Догонит – ударит. Догонит – ударит.
Вернулся домой мальчик весь в синяках и увесистых шишках. Отлежался. С утра потащился на мельницу.
– Пошел вон! – закричал Полубояров. – Барыня твоего имени слышать не хочут.
И Харитина сказала кратко, но ясно:
– Гнать велено.
– Эх, не повезло. Ой, как не повезло! – сокрушался дед Сашка. – И чего это она обозлилась?
Никакого участия
Весь март мужики только и думали, что о земле, ждали Учредительного собрания. Однако собрание отложили то ли на лето, то ли на осень. А тут вовсю разыгралась весна, прошла мутными ручьями по оврагам и балкам, зазвенела грачиным криком, залысела сероземом на буграх и кручах. Подпирала пора сева. И снова зашумело село Голодай.
– Довольно, хватит, натерпелись! Мало ли нашей кровушки попито! – кричал Дыбов.
Другие поддержали:
– Сжечь Ширяеву!
– Отнять землю!
– Разделить скот!
И мужиков прорвало. Взыграла накипевшая злоба, кольнула крестьянские души, погнала, как листья в бурю, наперегонки, со свистом и завыванием в сторону господского дома.
Забегал дед Сашка, не знал, как и поступить. И от мужиков отставать не хочется, и как-то неловко вроде бы: сам в караульщиках у Ширяевой.