Весна. Исаак ДанЧитать онлайн книгу.
Пустота ночей. Пустота желаний.
Ане не было жаль потерянного Макса. Она не терзалась ревностью. Найдётся кто-то другой. Когда станет слишком поздно, чтобы не оставаться одной на всю жизнь, как мать, она объединится с кем-то таким. Вряд ли повезёт, она не будет выбиваться, лезть к кормушкам и такого же найдёт, будет жить, как мать, с трудом дотягивая до зарплаты. Будет видеть только череду машин и вагонов метро. Затем стены и одни и те же лица. Дома биться над уютом, разрушаемым бедностью. Один месяц в году вырываться к морю. Больше ничего. Весь остаток своих дней. Ведь это твёрдо устанавливалось сейчас, пока она молода.
Воскресенья были для Ани хуже будней. Она не знала, куда себя деть. Не могла читать. Не могла постоянно лицезреть маму и её брюзжащий ящик.
В одно из воскресений, когда вечерело, она увидела в углу окна птиц. Они летели веером. Аня кинулась к стёклам. Из её окон был виден такой маленький клочок неба, птицы скрылись за углом соседней башни. Они летели так далеко, Аня видела их так недолго. Не смогла узнать их, хотя дед учил различать птиц издали, по полёту. Чего ради так взволновалась? Рано, не время возвращаться птицам. Это были голуби или вороны, чёткий строй их уже сбивался, когда они исчезли с Аниных глаз. Ещё не скоро кончалась зима.
Аня отвернулась. Когда б она не кончалась. Будь это и перелётные. Что менялось от этого в её жизни? Аня ушла от окна, повалилась лицом на постель. Ничего не видеть, не слышать, ни о чём не мечтать. Даже, если когда-нибудь наступит весна. Она ничего не изменит. Аня была в этом уверена. На душе у неё было пусто.
Птицы, летящие первыми, летящие впереди Весны, помогите, хоть вы помогите Ане!
**************
Спирит обожал своё чёрное кресло. На глади высокой спинки прорезалась сеть, ручьи потрескавшейся кожи, мешаясь, стремились вниз, плели тонкое кружево. В котором взгляд Спирита терялся. Порою надолго.
Спирит ощущал рисунок плетенья кожей спины сквозь любую одежду, пускай нить кружева и была для этого слишком тонка. Странный узор, бесконечный в круженьи и переплетеньи линий, отпечатавшись на спине, проникал в воображенье, завладевал всем вниманьем. Помогал забыть. О том, что было вокруг. Что могло, хотя б на секунды отвлечь. Не дать вырваться в сны.
Спирит проводил в своём кресле много часов. Самых ярких, самых важных часов своей жизни. Остальное время было только прелюдией к ним.
К сожаленью прелюдией долгой. Сумрак еле рядил темноту, далеко за домами светлел Восток, Спирит не мог это видеть сквозь тёмные шторы, но знал, его часы истекли. Кресло лишалось своего обитателя.
Джека ждал Битцевский лес, миллионам людей вскоре пора было пробудиться. Спирит впускал в окна зарю. Он совсем не любил свет, но цветам, хотя бы такой был необходим, и так в квартире Спирита приживались лишь те, что растут в темноте.
Нужно было долго трудиться, чтобы размять и разнежить каждую мышцу, каждый сустав. Тело, затёкшее от неподвижности, надлежало расслабить. Только потом можно было перейти к излюбленным асанам. Возвращающим бодрость, готовящим к следующим странствиям.
Когда