Семья мадам Тюссо. Вера КолочковаЧитать онлайн книгу.
алкоголик несчастный! Что ты вообще можешь сделать! Ты же никогда и мужем-то настоящим не был, ни одного самостоятельного решения за всю жизнь не принял! Так и прожил за моей спиной. И теперь, когда я… Что ты меня спрашиваешь? Сам не знаешь, что делать? Не знаешь, да? Не знаешь? Не знаешь?
Николай стоял молча, смотрел на жену, не мигая. Казалось, даже помогал ей взглядом – давай, мол, давай, разрядись, потом легче будет. Блеклые голубые глаза отражали давний душевный излом, такой давний, что сам по себе излом вполне можно было принять за смиренную мудрость. Но кого в данных семейных обстоятельствах обманешь смиренной мудростью? Никого не обманешь. Вот она, та самая ненависть – многолетняя и униженная, – просвечивает через блеклую голубизну мужниных глаз, через обманную преданность.
– Ну, чего стоишь! Иди на кухню, кофе свари! – снизила на полтона свой раздраженный выплеск Елена Максимовна. – И завтрак сделай, что там у нас в холодильнике есть, не знаю… И мокрое полотенце мне принеси… Чего стоишь, иди!
Николай молча повернулся, ушел на кухню. Елена Максимовна глубоко вздохнула, в изнеможении закрыла глаза. Где-то там, внутри, уже закипали слезы – разрядка свершилась, дорога для них была открыта.
Банка с молотым кофе была пуста. Надо же, как некстати – придется возиться с кофемолкой. Имелся, конечно, и растворимый, но Лена его терпеть не могла.
Что ж, будем молоть…
Николай усмехнулся, насыпая кофейные зерна в кофемолку. Да уж, будем молоть. Получилось в той же интонации, как у Никулина в старой комедии – будем искать… Что он там искал, халатик с перламутровыми пуговицами? Да, смешно.
А если по правде – ничего смешного и близко нет. Если по правде – несчастье в семье случилось. Но где силы взять, чтобы эту правду до конца осознать, чтобы пропустить ее через душу, через сердце, чтобы по-настоящему, искренним живым чувством? И чем это «чувство чувствовать», когда внутри ничего нет, кроме свежей порции Лениной злобы? Ух, ядреная была порция, трудно будет переварить! Хотя, если разбавить лекарством… С лекарством вполне себе переварится.
Николай воровато оглянулся на дверь, ловким движением выудил из дальнего углового шкафчика початую бутылку водки, жадно хлебнул прямо из горлышка. Сморщился, втянул в себя дух смолотых кофейных зерен, подошел к окну, начал снова крутить ручку кофемолки. Шибче, шибче, с остервенением даже. Ух, пошло хорошо… И в голове яснее стало, и в сердце. Можно и «чувство почувствовать», и пожалеть бедную Лену по-настоящему.
Лена, Лена…
Говоришь, алкоголик? Да, ты права. Я алкоголик. А кем я еще должен быть – рядом с тобой? Разве другое возможно?
Разве это возможно – вылепить другого мужа из подручного материала, как тебе хотелось? Я ведь живой человек, из плоти и крови, пусть с мягким и податливым, но все же характером. Да и хотелось ли тебе другого мужа?
Для тебя, Лена, все близкие люди – подручный материал. Воск. Потому что из близких людей легче лепить восковых кукол, правда? Близким труднее сопротивляться, труднее совладать с твоим властным характером.
Знаешь,