Техник Большого Киева. Владимир ВасильевЧитать онлайн книгу.
Ни основной, яркий, ни синеватый глазок ночника на потолке.
Почему-то вспомнились слова Вольво, сказанные по телефону: мол, секретарша передает Парду персональный привет. Удостоился, можно сказать. Только вот непонятно за что. А непонятное всегда настораживает… хотя в отношении этой киски настораживаться просто не хочется.
Пард некоторое время задумчиво таращился на серый пластик закрытой двери с вычурной пятеркой на уровне глаз. Поезд равномерно покачивался из стороны в сторону, как шагающий по дороге великан.
Глубоко вздохнув, Пард взъерошил волосы и побрел на шум: там, кажется, в который раз разливали.
Охотники Вольво, хоть и выпили изрядно, держались еще очень и очень прилично: только глазки блестели да языки начали понемногу заплетаться. Бюскермолен из-под рыжей бородищи уже несколько раз намекал, что пора бы, пожалуй, и прерваться, а то утром кое-кого пришлось бы собирать по частям, но едва вблизи рыжей бородищи возникала наполненная чарка, гном тут же ее опрокидывал куда-то в рыжие же дебри, и вскоре из дебрей доносилось довольное уханье. Но Пард безошибочно определил, что охотники догуливают последние минут -надцать и разбредаются спать. Что-что, а дисциплинка у Вольво все же соблюдалась. Именно поэтому вирг-машинолов и позволял своим живым слегка расслабиться в дороге. Кто не умел останавливаться – вылетал из команды мгновенно. В результате остались только те, кто, стало быть, останавливаться умел.
Так и произошло. Спустя четверть часа ушли шофера, обосновавшиеся в соседнем вагоне, а через полчаса утихомирились даже хольфинги, несмотря на малые размеры весьма охочие до шумных попоек. Пард и Гонза, оба в приподнятом настроении, заперлись в купе, улеглись под ворсистые клетчатые одеяла, потрепались минут десять о том о сем (большей частью о пустяках, потому что после спиртного оба по давнему согласию о делах не заикались) и незаметно уснули.
Пард, засыпая, чувствовал себя просто счастливым. Он терпеть не мог тихой оседлой жизни; новые дела, зачастую рискованные, нужны были ему, как воздух. И еще – дорога. Пьянящая не хуже «Эльфийской особой» дорога, тропа в неизвестность.
В пустоту.
Пард знал, что проживет меньше, чем живые других рас. И потому спешил жить. Втискивал в каждую секунду и минуту столько событий, сколько умещалось, и все норовил втиснуть сверх того. Иначе он просто не умел.
9. Ерупаха – Шахдар
Чудовищный удар сотряс вагон поезда, и Пард вскинулся на широкой полке. В купе было темно, как в могиле, и за окном было темно, как в могиле, – ни огонька, ни светлого пятнышка. Скрежет и далекий взрыв не оставили от тишины ни малейшего следа, а потом сразу, словно по команде, зазвучали голоса. Всего на мгновение – второй удар обрушился на вагон, и Парда швырнуло на стену. Рядом, ойкнув, приземлился Гонза, запутавшийся в одеяле.
Вагон встал на дыбы, скрежет и звон битых стекол, треск ломаемого пластика и крики боли – мир сузился до размеров купе, хотя звуки долетали в основном снаружи.
– Шахнуш