Белый олеандр. Джанет ФитчЧитать онлайн книгу.
царстве огня и теней, а не в журнале про кино, где приходится наклеивать интервью с актерами за восемь долларов в час. Она сосредоточенно резала гранки острым ножом и отлепляла длинные липкие полоски.
– Сдираю кожу пресных писак, – пояснила она. – Потом прививаю их на страницу и создаю монстров бессмыслицы.
Авторы нервно рассмеялись.
Когда вошел Боб, владелец журнала, никто не обратил на него особого внимания. Я опустила голову и схватила рейсшину, словно занимаюсь делом. До сих пор он ничего не говорил по поводу моего присутствия, но Марлин велела «летать низко, чтобы не запеленговали». Меня он не замечал, только маму. В тот день он остановился за ее спиной, читая через плечо макет. На самом деле просто хотел постоять рядом, коснуться ее волос, белых, словно талая ледниковая вода, и заглянуть в вырез платья на груди. Наклонился ближе – я заметила отвращение на ее лице – и, словно теряя равновесие, положил ладонь ей на бедро.
Она вздрогнула, якобы от неожиданности, и невзначай полоснула его голую руку острым, как скальпель, ножом.
Он ошеломленно смотрел на проступающие бисеринки крови.
– Ой, Боб, прости! Я тебя не заметила! Очень больно?
Взгляд васильковых глаз яснее ясного говорил, что она с той же легкостью перережет ему глотку.
– Да нет, пустяковая царапина.
Ниже короткого рукава футболки-поло алел глубокий порез сантиметров пять длиной.
– Не волнуйся, ты ведь нечаянно, – добавил он чуть громче, для окружающих, и удрал к себе в кабинет.
Обедали мы среди холмов, в рассеянной тени большого платана, чья светлая матовая кора на фоне поразительно голубого неба напоминала женское тело. Ели йогурт в картонных упаковках и слушали кассету со стихами Энн Секстон в исполнении автора. В своей пугающе ироничной манере она монотонно говорила о сумасшедшем доме и звоне колокольчиков.
Мама нажала паузу.
– Что там дальше?
Мне нравилось, когда она чему-нибудь меня учила. Мама слишком часто была недосягаема, и когда вдруг она сосредоточивала на мне взгляд, я чувствовала себя как цветок, который пробивается из-под снега под первыми лучами солнца.
Я без колебания продолжила стихотворение, словно песню. Сквозь листву нас согревал солнечный свет, а безумная Энн звонила в колокольчик, си-бемоль. Мама кивнула.
– Всегда заучивай стихи наизусть. Они станут частью твоего естества и, как фтор в воде, предохранят душу от тлетворного дыхания мира.
Я представила, как душа впитывает эти слова, точно кремниевую воду в Окаменевшем лесу, и превращает мою древесину в узорчатый агат. Мне нравилось, когда мама меня воспитывала. Я думала, что глине приятно прикосновение руки опытного гончара.
Во второй половине дня в отдел художественного оформления спустилась редакторша. Шлейф ее восточных духов потом еще долго висел в воздухе. Худая, с чрезмерно блестящими глазами и нервными движениями вспугнутой птицы, Кит нарочито