Сталин и его подручные. Дональд РейфилдЧитать онлайн книгу.
общему делу и предательство товарищей. Улик довольно много, но, даже если мы оставим в стороне поддельные документы (некоторые, может быть, Сталин сам сфабриковал специально для того, чтобы дезавуировать и подлинные свидетельства), остающиеся доказательства нельзя признать однозначными. С одной стороны, сотрудничество с охранкой нередко находило оправдание. И социалисты, и жандармы желали, чтобы большевики составляли партию настолько сильную, чтобы расколоть левую оппозицию, особенно социал-демократов, и не один полковник в тайной полиции поддерживал рабочие контакты с теми, кого он должен был бы сажать, ссылать или вешать. В 1900-х гг. взаимное проникновение тайной полиции и революционного подполья до такой степени перепутало роли, что агентам и той и другой стороны, когда они убивали, доносили или воровали, часто было трудно решать, чьих целей они добивались. Доходы молодого Сталина, его путешествия с юга на север, с востока на запад без препятствий, иногда даже быстрее, чем позволяло расписание поездов, легкость, с которой он пересекал границы с фальшивыми паспортами, – все это заставляет предположить, что он хоть какое-то время сотрудничал с охранкой.
В 1920-х – начале 1930-х гг. многие считали, что сталинское досье в архиве охранки – политическая бомба, которая уничтожит или его, или тех, кто попытается использовать этот компромат против него. Сам Сталин тщательно хранил досье всех других видных большевиков, чтобы легче расправиться с ними в подходящую минуту. Но существование такого компромата не значит, что Сталин сам был предателем революции. Как и Ленин, но, может быть, с меньшими колебаниями он использовал любое средство для достижения абсолютной цели. Если сотрудничество с охранкой доказывает, что большевик был самозванцем, то все ленинское политбюро и их революцию нужно считать каким-то капиталистическим заговором, таким же нелепым и бессмысленным, как легендарное последнее собрание компартии американского штата Юта, когда до всех присутствующих, числом семнадцать, вдруг дошло, что все они на самом деле – агенты Федерального бюро расследований.
Наиболее разительно отличает Сталина от товарищей его изоляция и нелюдимость. Пока он не увидел Ленина в 1903 г., он по-настоящему никого не уважал. В семинарии были грузины, которыми он восхищался: убитый мыслитель и поэт Ладо Кецховели или Сейт Давдариани, философ, около которого образовалась группа учеников. В 1937 г. Девдариани, уже признанного философа, расстрелял Берия, несомненно с ведома Сталина, и единственный экземпляр его рукописи «История грузинской мысли», кроме одного отрывка, погиб вместе с ним в застенках НКВД. Те семинаристы, которые имели несчастье спорить с Кобой в Тифлисе, долго не прожили.
Даже в тех случаях, когда Сталин, казалось, с кем-то дружил, условия дружбы диктовал он сам: он любил гораздо меньше, чем был любим. Ленин же остался, даже после того как его мозг был разрушен инсультами, верховным существом в глазах Сталина, таким же беспощадным и повелительным, как он сам, но более харизматичным,