Неприкаянные письма (сборник). Джоанн ХаррисЧитать онлайн книгу.

      На следующее утро Скотту предстоял осмотр у зубного, для чего (по причинам слишком утомительным, чтобы о них рассказывать) надо было отправляться за двадцать миль в город, принимая во внимание, как в клинике привычно игриво будут делать вид, будто в глаза вас никогда-никогда прежде не видали, заставят заполнять разные бланки, потом одолеть кольцо из медсестер, помощников дантиста и старших помощников дантиста, прежде чем попасть к самому маэстро. Это значит вчистую убить самое малое три часа времени. Я полагал, что это приключение уготовано мне, но Карен вызвалась добровольцем. Я переделал кучу работы, как часто случается, когда дом пуст и ты волен работать так, как душе твоей угодно. Что означает (в моем случае): чашка свежего кофе и сигарета примерно каждый час. Случился как раз такой перерывчик, когда у меня в кармане завибрировал телефон. Я выхватил его, полагая, что это Карен желает услышать от меня «ну, что скажешь?» по поводу какой-нибудь необычайно чудовищной платы зубному или, тешил я себя надеждой, сообщит мне, что у них уйдет на осмотр весь день и вернутся они не спеша. Увы, дисплей все опроверг: звонила мать. Я вздрогнул. Частично оттого, что звонила она, а значит, слишком много времени прошло с моего последнего звонка ей. А еще оттого, что – прощай, производительность. Однако… она моя мама. Обычно она в хорошей форме и первые двадцать минут тратит на свободное изложение всех мелочей быта крохотного городка на Среднем Западе, в котором живет, преподнося их в стиле, которым мог бы гордиться Гаррисон Кейллор[5], будь он немного стервознее по натуре (а в данном случае еще и обходясь без редактора). Сплетни плавно перешли в перечень дел, которые она в последнее время переделала по дому. В последние шесть месяцев на нее нашел стих избавления от хлама, и (пока я опасался, что кончится это тем, что мама будет жить в доме с единственным креслом, ее телефоном и ничем больше) все оказалось далеко не так страшно в сравнении с периодом после похорон отца, когда она беспокойно слонялась из комнаты в комнату, бесконечно перебирала старые фотоальбомы и сувениры, стараясь навести в них порядок, которого никто (в том числе и она сама, я был уверен) никогда не уразумел бы.

      – Тут такая штука, – произнесла мама.

      Признаюсь, внимание мое малость отвлеклось, но эти слова вернули сосредоточенность. За последние два года я пришел к осознанию, что эти три слова зачастую служили сигналом какой угодно текущей сдерживаемой мании.

      – Кое-что пропало.

      – Что? – спросил я, стараясь придать беспечность своему голосу. У меня богатый опыт по избавлению от подобных мелких одержимостей, в убеждении, что мама непременно сумеет отыскать запропастившийся магазинный чек на покупку новой посудомойки в 2008 году, что это не такое уж безнадежное дело в ряду ее занятий.

      – Офицер, – сказала она.

      Разум мой еще полсекунды переваривал всех военных в ее городке, кого она могла бы иметь в виду, зато тело оказалось быстрее. Сердце забухало сильно – сразу.

      – Что?

      – Из отцовых шахмат.

      – У