Огненный омут. Симона ВиларЧитать онлайн книгу.
и появилась на крыльце и замерла, оглушенная шумом.
Она не подозревала, что двор так полон людьми. Монахи, викинги, рабы, торговцы – столько народу еще никогда не бывало в тихой обители Святого Мартина. Гремели колокола, кричали люди, воины оглушительно стучали оружием о щиты. А Ролло стоял на высоком крыльце, подняв вверх ребенка – так он по норвежскому обычаю показывал, что признает мальчика своим сыном и наследником.
– Гийом! – кричал он. – Его зовут Гийом!
Казалось, среди такого шума никто бы и не различил этого франкского имени, но уже через несколько минут вся толпа громко скандировала имя наследника Нормандии.
– Осторожнее! – волновалась Эмма. – Ролло, ты сошел с ума! Дай мне его!
Толпа рукоплескала, когда Ролло, отдав ей дитя, подхватил их обоих на руки. И Эмма видела, как смеялся Бернард, как хохотал только вчера прибывший Геллон, как улыбался, не обращая внимания на то, что его толкают, приор Гунхард. Берсерк Оттар плакал, размазывая кулаком слезы, и даже хмурый Лодин Волчий Оскал улыбался и похлопывал епископа Франкона по плечу.
У Ролло было гордое и счастливое лицо. Глаза горели жестким, решительным светом.
– Теперь у меня есть мой наследник, пусть и христианский, и, видят боги, теперь мне есть для кого завоевывать королевство!
Глава 2
Сразу после Пасхи, весной 911 года, в местечке Тросли близ Суассона был созван всефранкский собор духовенства. Посвящался он церковной реформе, которую называли Клюнийской, ибо началась она в бургундском городке Клюни. На соборе предстояло решить вопрос об очищении Церкви и монастырей от пагубного мирского влияния.
Епископ Руанский Франкон прибыл в Тросли одним из последних. Он знал, что среди франков он был словно чужак, и они наблюдали за ним с сомнением и недоверием. Епископ был главой христиан в подвластных норманнам землях, но роскошь его сверкающей двурогой митры, переливы золотого шитья ризы, благоухание заморских благовоний, исходившее от этого тучного надменного прелата, – все говорило, что христианину Франкону совсем неплохо живется под властью язычника Роллона.
– Иуда, – шептали одни.
– Нет, он поразительно хитер, и сам Роберт Парижский покровительствует ему.
– Ничего подобного! Этот руанец умыл руки, как Понтий Пилат, и ему нет дела ни до язычников, ни до христиан. Он думает лишь о своем брюхе и стяжательстве.
Франкон никак не реагировал на эти обвинения. Вместе с другими духовными особами и так называемыми светскими аббатами, а по сути, знатными мирянами, которые распоряжались монастырями, как своей собственностью, Франкон восседал в зале капитула[21], слушал речи реформаторов, иногда даже позволял себе вздремнуть, пока сидевший рядом молодой аббат из Суассона не будил его, когда епископ начинал похрапывать.
Франкон вскоре понял, что этот аббат приставлен к нему. Он всегда садился рядом, ходил за епископом, даже отведенные им покои находились рядом.
«Где я мог видеть его раньше?» – гадал Франкон.
У суассонца
Капитул – собрание членов монашеских общин.