Остров Надежды. Аркадий ПервенцевЧитать онлайн книгу.
дочерью подтверждал слухи о близости к ней Лезгинцева. Хотя и с чувством отвращения к самому себе, но Ваганов заручился неофициальными справками, подтверждавшими этот приезд Лезгинцева в Ленинград и заказ в гостинице отдельного номера для дочери Ушакова. Где Лезгинцев квартировал – неизвестно, домой он тогда не заявился.
Ушаков относился к Ваганову дурно и при желании мог повредить его репутации. Получившая в свое время огласку скандальная история о связи Ваганова с Татьяной Федоровной могла вновь всплыть наружу при столь неблагоприятных обстоятельствах.
Ваганов долго прикидывал, как ему поступить в том или ином случае, и гаденькие мыслишки занимали его расстроенное воображение. В конце концов выработал линию поведения и приготовился отразить любую атаку.
Прежде всего он боялся за собственный авторитет, под которым подразумевал свой вес в обществе, созданный благодаря умению скрывать грешки большие и малые, напускать важность, заручившись надежными покровителями и друзьями, способными в нужную минуту сказать на белое черное. Ваганов в ожидании гостя заказал коктейли, апельсины, оделся просто – в твидовый костюм с искорками по светло-серому фону шотландской ткани.
Ему хотелось придать свиданию более непринужденный характер. Ваганов относился к пишущей братии пренебрежительно, считая журналистов людьми как бы второго сорта, но одновременно и побаивался их, зная мощную силу печати. Разговаривать начистоту с человеком мало ему знакомым он не решался. Вспоминая разговор в поезде, негодовал: «Ишь ты, ржавое перышко, упрекает в эгоизме! Мне хоть земля тресни!»
Ушаков явился в точно назначенное время. Широкая улыбка хозяина почти не произвела впечатления на гостя. На лице Ваганова были заметны следы озабоченности. Расстегнутый ворот шерстяной рубахи, мятый костюм Ушакова в другое время шокировали бы Кирилла Модестовича.
– Что за смесь? – небрежно спросил Ушаков.
– Прошу, Дмитрий Ильич! Коктейль типа «таран». Выполнен знаменитым барменом.
Ушаков присел к столику, положил ногу на ногу, взял бокал, брезгливо отложил пластмассовую трубочку, заменявшую соломинку.
– Я пришел с единственной целью, Кирилл Модестович, самому разобраться в причине гибели Лёзгинцева, – твердо предупредил Ушаков, – мне он дорог. – Дмитрий Ильич отхлебнул из бокала.
– К вашим услугам. – Ваганов насторожился.
– Расскажите мне популярно, если вам позволено, что произошло с Лезгинцевым? Сенсация или правда? Почему его называли переоблученным? Вы, говорят, знаете…
– Не больше и не меньше других. – Ваганов помедлил, испытующе взглянул на Ушакова. – Это произошло в период освоения атомных энергетических установок. Когда? Сравнительно недавно. Наш цех самый молодой. – Ваганов полностью пришел в себя, и его голос зазвучал с прежней мягкой баритональностью. – Прежде всего могу вас успокоить. Наш больной не заразный. Конечно, если иметь дело непосредственно с изотопами…
Ушаков движением руки остановил его:
– Меня не это волнует…
– Извините, почему не это?