Светлячки на ветру. Галина ТалановаЧитать онлайн книгу.
яблока из варенья и разглядывает её на свет, взяв пальцами. Ей кажется, что в её руке янтарь, который долго шлифовало море и наконец выкинуло на берег. Этот янтарь пропускает сквозь себя жёлтый электрический свет – и Вике мерещится, что это солнце, играющее на окаменевшей смоле в солнечные зайчики. Она думает, что вот так и в жизни… Видим всегда то, что хотим видеть, не замечая, что это фантом. Крупные, как горошины, слёзы падают в горячий чай, растворяясь в нём, расплавленный от света янтарь течёт сладкой патокой по дрожащим пальцам. Она запирает крик в клокочущем горле – и слышит доносящийся из комнаты ровный храп мужа, от которого хочется заткнуть уши. Она идёт в комнату, устраивается в кресле, положив ноги в другое, приставленное рядом. И чувствует, что висит между двух опор, которые вот-вот могут разъехаться от её неловкого движения. Ей хочется плакать. Сон, как тяжёлое ватное одеяло со сбившимся ватином – до такой степени, что местами ощущается лишь тонкий атлас, – медленно наползает на неё.
Скоро она с грустью обнаружила, что Владимир оказался не только ревнивым, но ещё и очень обидчивым.
Он мог дуться неделями. Вика не то чтобы чувствовала себя тогда виноватой, а просто дома ей становилось так же одиноко и некомфортно, как ощущала она однажды себя на пустынном морском берегу, когда бушевал ветер, штормило: волны раскачались так, что заливали весь пляж, долетая до парапета, установленного по краю тротуара. Зонтики и лежаки громоздились неприкаянным сооружением на мокром асфальте, сложенные в штабеля, как дрова. Набережная была пустынна, так как брызги волн долетали даже до скамеек, выстроившихся перед отелями. Вика смотрела на эту ревущую турбину моря и понимала, что она способна перемолоть любого. Кинет, как щепку об скалы. И смоет твои следы… Сопротивление бесполезно. Надо только где-то переждать, когда всё утихнет, успокоится, глянет солнышко, сменится ветер, прорвёт стёганое ватное одеяло облаков, разбросает простынки по небу тонкой рваной бязью, быстро летящей и меняющей очертания, как во дворе на верёвочке на ветру…
Гроза-ярость возникала ниоткуда. Только что было ясно – и вот уже оглушительно и пугающе гремит где-то рядом: впереди и за спиной раскалывают небо ослепляющие газосварочной дугой вспышки молний. Туча, набухшая тяжёлым свинцовым паром, надвигается стремительно. Поднимается ветер, пригибающий к земле цветы, тщательно взлелеянные на клумбе, и ломающий ветки деревьев: кажется, что деревья заламывают ветви, словно люди руки в истерике. И вот уже первые капли града стучат по молодой клейкой листве.
Ссоры возникали на пустом месте. Вика могла просто не согласиться в чём-то с мужем. Кровь приливала к выбритым до синевы щекам Владимира, его глаза наливались, как у зверя, почуявшего раненую добычу, и он начинал кричать… На пол летели вещи: одежда, книги, пульт от телевизора, посуда… Сколько чашек было перебито за её недолгое время супружества! Ни в чём не повинную чашку жадно хватали и швыряли об пол. Чашка падала и разбивалась на мелкие осколки, которые уже не склеить. Осколки,