Майский сон о счастье. Эдуард РусаковЧитать онлайн книгу.
отпуск на несколько дней без содержания («Еду жениться, друзья!..») – и снова подался в Москву.
И вот мы с невестой Зиной опять идем в загс, регистрируемся, замираем в торжественной паузе под свадебный марш Мендельсона, только что кольцами не обмениваемся и не целуемся (я, правда, в шутку хотел, потянулся к ее узким губам, но Зина с такой злобой на меня посмотрела, что я сразу же передумал, одумался).
Из загса поехали к ней. Уютное однокомнатное гнездышко в новом доме, в новом микрорайоне. Я все-таки, как ни противилась молодая жена, купил шампанского и коньяку – выставил на стол.
– Зря старались, – сказала Зина. – Гоните денежки – и топайте отсюда.
– Ну-у, Зиночка… зачем так грубо? – И я уговорил ее выпить по бокалу хотя бы шампанского. – Не в женитьбе суть, чудачка. Мы с тобой – деловые люди. Вот и выпьем за удачное завершение дела. Обмоем, так сказать.
Поморщилась, скривилась… выпила.
А потом – оживилась слегка, подобрела. Особенно, когда я ей положенную тыщу рублей вручил – под звон бокалов. Даже развеселилась, разрумянилась. Глазки заблестели.
– И что это вас так уж в Москву потянуло? – спрашивает. – Что в ней хорошего, в Москве-то?
– А что в ней плохого? – говорю. – Столица нашей Родины. Лучший город Земли. Я всю жизнь о Москве мечтал.
– Значит, сбылась мечта?
– Значит, сбылась. Выпьем. Выпьем за наше счастье, – говорю и, смеясь, добавляю: – Горько! Горько! Го-о-орько!..
И тут она так рассердилась – даже шампанским захлебнулась, закашлялась. Заикаться от волнения стала.
– Вы, вы, вы, – говорит, – вы это бросьте! Прекратите свои глупые шуточки. Бизнес есть бизнес. А брак есть брак. И глумиться над святыми вещами я не позволю…
– Чего-чего? – перебил я и тоже обозлился¸ даже пить расхотелось. – О каких таких святых вещах ты лопочешь, Зина? Не тебе говорить об этом. Две тыщи приняла, не моргнула, а тоже – туда же…
– Ну и что? – восклицает она, покрываясь красными пятнами. – Бизнес есть бизнес. А любовь есть любовь.
«Баба есть баба», – подумал я быстро, но спорить не стал.
– Ладно, – говорю, – успокойся, Зинаида. Никто тебя не заставляет со мной целоваться. Но нельзя ж быть такой занудой. Шуток совсем не понимаешь.
– Есть вещи, которыми не шутят, – сказала она, постепенно успокаиваясь.
А меня злость взяла. Ах ты, думаю, моралистка проклятая. Ах ты, недотрога… Дездемона, Офелия… С таким ханжеством я еще никогда не сталкивался. Ну, думаю, сама напросилась. Вот назло – допеку я тебя. На части разберу – и соберу заново. Уши вянут – слушать такие пошлости. «Любовь есть любовь»… Ах ты, штучка-дрючка… Ну, ты у меня попляшешь, Зиночка, ты у меня поплачешь.
И стал я действовать тихой сапой – прикинулся скромным таким, застенчивым, загрустил якобы, задумался, пригорюнился. Она, разумеется, клюнула – и тоже расслабилась, выпила еще бокальчик и совсем раскисла, расклеилась, и стала мне о жизни своей рассказывать. Она, мол, такая-сякая несчастная, и судьба у нее, разумеется, распроклятая, и любовь у нее, ну