Майский сон о счастье. Эдуард РусаковЧитать онлайн книгу.
хотел с ним поспорить, – но Кропоткин сошел с крыльца, махнул рукой – и исчез, растаял в утреннем сером тумане.
Ничего не понимая и не пытаясь понять, я вышел на улицу. Под ногами был густой слой мягкой и теплой пыли. Не имея ни цели, ни желания, я лениво побрел по пыльной улице… Вдруг я понял, что иду босиком – и мне очень приятно ощущать голыми подошвами нежнейшую эту пудру, пыль… и сладкое тепло стало подниматься от ног, растекаясь по всему телу, согревая застывшую душу… а слой пыли все глубже и глубже, все теплее и все приятнее…
О, родина моя, о моя строгая родина.
Не уйти, не вырваться из твоей пыльной трясины. Вот уж трудно идти, ноги вязнут, и почти невозможно сдвинуться с места… нет сил… да и незачем… И я вынужден остановиться, я погружаюсь все глубже… но что это?! – там, в глубине, под слоем теплой пыли – холодный, чавкающий, болотный кисель! И вот уже ноги завязли в болоте, вот и бедра, и пах, и живот, и грудь… вот я весь, почти весь, вот и сердце мое охвачено клейкой ледяной протоплазмой, а рот забит теплой сухой пылью… и только хрупкое горло пытается что-то произнести… о, родина моя!.. вот и рот мой залеплен ледяной болотной гущей… одни глаза – одни перепуганные глаза с монгольским раскосым разрезом таращу я в белое небо.
Родина моя, серьезная моя родина, не признающая шуток и шутников, мой Кырск – безграничный, бескрайний и беспощадный!.. – я твой, никуда я не денусь, никому я не нужен, и тебе я не нужен, но я без тебя не смогу, и нет сил вырваться из твоих душных ленивых объятий. Я твой раб, я твой блудный сын, я твой бедный родственник. Не ругай, не гони, будешь гнать – сам вернусь, упаду, скорчусь под твоими пинками и, жалобно скуля, свернусь несчастным щенком у порога – вроде коврика для вытирания ног
ПОВЕСТИ РАЗНЫХ ЛЕТ
ПОЛУГОЛЫЙ КОРОЛЬ
Глава первая
Это было очень давно, в 1975 году. Жила я тогда в Кырске, в общежитии при машиностроительном заводе. Я там художницей работала, на этом заводе, художницей-оформительницей. Ну, стенды, плакаты всякие, то, се. Работа скучная, но платили хорошо. А мне очень были нужны деньги – я планировала летом ехать в Москву, поступать в полиграфический. Конечно, художественное училище, которое я в Кырске закончила, это тоже кое-что, но мне хотелось получить приличную специальность.
Я была такая молодая и глупая… ах, плакать хочется. Хочется, но не буду.
Прошло столько лет, но чем дальше, тем ярче воспоминания, тем отчетливее видятся лица, тем громче звучат голоса, и особенно тот – горделивый и жестокий, капризный и ласковый.
"Воспоминания всегда всплывают некстати, как труп утопленника", – фыркнул когда-то Валера. Он любил подобные шуточки.
А для меня мои воспоминания – поддержка, выручка, утешение.
Чем дальше, тем ярче.
"Закон Рибо", – говорила по этому поводу Вика Повидлова, и объясняла, что есть в психологии такой закон, согласно которому старики куда лучше помнят события давнего прошлого, чем факты вчерашнего дня. Неужели и я – уже совсем старуха?