Сделай мне ребёнка. Наталья БаклинаЧитать онлайн книгу.
толковая режиссёрша, проработавшая на студии сорок лет. Еще был редактор Федор Федорчук, сорокалетний журналист с пятилетним теле стажем, замашками плейбоя-диджея, в прошлом – учитель истории. И тридцатилетний обозреватель Кеша Прянишников, сам пришедший на телевидение полгода как, но, учёный-биолог по образованию, уже показавший себя толковым журналистом. В результате проб Дуся, Федорчук и Кеша Натку забраковали. Дуся из-за, по её мнению, недостаточно солидной внешности, а Федорчук и Кеша – из-за преклонных лет. «Мы же молодежь набираем, а ей уже за тридцать!». Склонный к философии из-за возраста и алкоголизма Герман Штоц держал нейтралитет, высказавшись насчет сексапильности, которую можно и нужно раскрыть в каждой телеведущей. И только Степнова, прочитавшая Наткино эссе на тему «Как я сражалась с налоговым инспектором» – эссе было первым этапом конкурса – решила взять её на испытательный срок.
Так Наталья Никитина пришла на телевидение. И ей настолько там понравилось, это оказалось настолько её занятием, что она занырнула туда с головой. Её сюжеты, на первых порах не очень техничные и отдающие самодеятельностью, получались в таком неожиданном ракурсе, с такой энергетикой, что цепляли и запоминались. Работалось ей легко и в кайф, и даже всякие уколы и бяки ее не очень цепляли. Уколы и бяки устраивали коллеги-старожилы, которых раздражала прыть новенькой, заметно выделявшейся на фоне молодёжного призыва.
Была на студии такая традиция, «разбор полетов» за неделю, когда по понедельникам все, включая инженеров и осветителей, собирались в большом съёмочном павильоне и слушали от дежурных критиков, что так и что не так было сделано на неделе. Вот на этих разборах Никитиной и доставалось. Веселова, очень опытная журналистка, разнесла её сюжеты, не объясняя причин. Плохо, мол, да и все тут. Не понравилось! Дуся, авторитетная режиссёрша, вдруг пускалась в пространные рассуждения, что некоторым начинающим журналистам не хватает мастерства и выпускать в эфир непрофессионалов – издевательство над зрителем. Федорчук то и дело осаживал прыткую «выскочку», а потом на всякий случай с ней не здоровался, заранее определив Никитину в свои врагини. Ведь он-то точно затаил бы злобу, скажи ему так! Даже Кеша, который сам ещё только пробивался в профи в журналистике и своей стремительной карьерой был обязан в большей мере репутации своих родителей – как же, сын ведущего радиожурналиста и телережиссера, это же такие гены! – взял за правило разбирать сюжеты Никитиной и ехидно комментировать слабые места.
Иногда Натке было обидно до слез. С чего такая критика? Что она им сделала плохого? Кому дорогу перебежала?
Иногда ей действительно начинало казаться, что она делает всё неправильно и не так. И если бы Нина не хвалила Наткины работы, даже переделывая вместе с ней закадровый текст и объясняя, как правильно выстраивать сюжет. А через три месяца Натка поехала в командировку в свой район, сама, с водителем и оператором, в автономное плавание на десять дней.