Имаго. Юрий НикитинЧитать онлайн книгу.
Поклонники окружали машину, пытались заглянуть через тонированные стекла.
Заповедь для будущего учения, сказал я себе, заповедь… Как бы ее сформулировать… Ладно, сформулируем потом, а сейчас пока саму суть: если и не подводить этих вот… под расстрельную статью, хотя и хочется, то как объяснить народу, что популярность популярности рознь. Что общество обречено, если на обложках журналов будут красоваться вот такие герои.
Я съездил на службу, взял пару дел на рассмотрение, пообещал одно по дороге закинуть в суд к адвокату Вертинскому, нашему старейшине, резюме на другое скинуть по емэйлу и с удовольствием вышел на свежий воздух. Правда, чувствуется запах гари. В соседнем квартале горит здание, оттуда доносятся резкие звуки сирен, с той стороны гулко бабахнуло. В таких случаях всегда говорят, что взорвался газовый баллон, я тоже так говорю другим и даже себе, так спокойнее.
На стоянке на удивление пусто. Я развернулся на пятачке, машина легко и чисто понесла по широкому проспекту. Через полчаса езды, когда меня остановили для проверки всего раз, ощутил, что проголодался, присмотрел по дороге летнее кафе со столиками прямо на тротуаре. «Форд» ловко вписался между двумя «жигуленками». Я вышел и сразу сказал девушке в белом переднике официантки, что делал ее похожей на пионерку тех давних времен:
– Бифштекс!.. Побольше.
– Что будете пить?
– Сок, – ответил я.
Она вскинула красивые тонкие брови, голос ее потек томно, постельно:
– Всего лишь? Мужчины на таких крутых тачках пьют виски…
– За рулем пить не положено, – сказал я наставительно.
Она подвигала крупной грудью, поиграла бедрами, взгляд ее был многозначительным.
– Не положено, – сказала она томно, – для других… а не для мужчин на таких тачках…
– Умница, – отрезал я. – Ты права. Мужчины на таких колесах сами решают, что им пить, что есть, кого ставить. Бифштекс и сок – да побыстрее!
Ничуть не испугавшись строгого тона, она отправилась к стойке, так мощно двигая бедрами, что обрушила бы здание Всемирного Торгового Центра, успей его выстроить заново. За соседними столами пробавлялись в основном мороженым, сладостями и коктейлями, в том числе и алкогольными, благо оккупационные власти решили, что пьющие русские им менее опасны, чем трезвые.
Я торопливо кромсал и глотал бифштекс, погрозил кулаком мальчишке, слишком уж настойчиво пытается заглянуть в кабину, даже пробует на прочность зеркало заднего вида. Мальчишка сделал вид, что просто восхищается мощной машиной.
Я слышал, как один за соседним столом торопливо и сбивчиво объясняет соседу:
– Нет-нет, я не коммуняка!.. Это ГУЛАГ, репрессии, подавления разные… Просто я не знаю… Требуется нам чего-то!
Второй сказал ехидно:
– Снова весь мир насилья мы разрушим…
– Нет-нет, – испугался первый, и я сразу узнал в нем юного клона Майданова, – как вы можете говорить такие ужасные вещи?.. Это немыслимо… Просто вдруг