Великий маг. Юрий НикитинЧитать онлайн книгу.
Потом – свободен.
– Значит, в три?
– Годится, – ответил я и добавил, не удержавшись: – Жду.
– Договорились, – прозвучало в трубке.
Послышался щелчок, я остался наедине с собой и компом, но в комнате стало светлее и радостнее, словно ее раскатившийся смех оставался в квартире под столом, диваном, стульями.
Я повернулся к компу, на крутящемся кресле это в удовольствие, но что-то, что-то не восхотелось это… творить, создавать, лепить нетленку. Абсолютно неверна, хоть и красива фраза Льва Николаича: «Если можешь не писать – не пиши». Лев Николаич вообще был мастером многих сентенций, коим сам не следовал, иначе не стал бы тем, кем стал. Да и нет на свете писателя, который любил бы по двадцать раз переписывать рукопись, как делал это Лев Толстой, иногда поручая это жене, но правку все же вносил сам, а это гадкий и нетворческий труд.
Правда, иногда какой-нибудь Вася Пупкин победно заявляет: а я вот люблю править и переписывать! Ну, я молчу, что ответить? Это же Вася Пупкин, не Бальзак, который начинал писать только тогда, когда в ломбард сдавал одежду с себя, а сам сидел, завернувшись в одеяло. Это не Эмиль Золя, который выстригал себе половину головы, чтобы сидеть и писать до тех пор, пока отрастут волосы… Да любой из великих, чья жизнь хоть малость известна, ненавидел писать! Любой. Любят писать только графоманы. И, если следовать фразе Льва Николаича, то в литературе остались бы одни графоманы.
Увы, настоящие писатели-профи только любят придумывать произведения. Придумывать идеи, необычные темы, незатасканные образы, яркие повороты сюжета. Но когда дело доходит до воплощения всего великолепия в тусклые значки на бумаге, вот тут писатель и скисает… зато графоман мчится во всю прыть! Тут-то и начинается мерзкая, гадостная, ненавидимая профессионалами черная работа по правильному размещению значков алфавита на бумаге или экране компа.
Я обернулся в сторону кухни, гаркнул:
– Кофе!..
Прислушался, однако новая кофеварка работает бесшумно, не проверишь – услышала или глуховата на один сенсор, как предыдущие модели. Чертыхаясь, поднялся, на экране тем временем ожили и задвигались персы. В далекие времена их звали, сам застал ту дикую эпоху безкомпья, персонажами.
Обычно я работаю с персами, которых сам создаю и которых контролирую в каждом движении и каждом слове. Но для этого романа воспользовался системой андирект контрол, когда на своего персонажа можешь воздействовать только косвенно. Я не могу его послать, скажем, повеселиться с девчонками, если он, к примеру, дни и ночи сидит над книжками, но могу в опциях сдвинуть рычажок слухов, когда о нем начнут говорить в компаниях, как про импотента или любителя мальчиков, и он вынужденно явится в веселую компашку и «докажет», что с ним все в порядке.
Андирект контрол, как я понимаю, появилась как реакция на разглагольствования тех дурней, которые еще в старое бумажное время доказывали, что писатель не волен над своими персонажами. «Они живут своей собственной жизнью, они сами идут, куда хотят». Самым ярким из этих «свободных» был Юрий