Буча. Синдром Корсакова (сборник). Вячеслав НемышевЧитать онлайн книгу.

      – Тихо, братан. И дали им, правильна. Будем теперь так: украл – в рыло. Получите, распишитесь. Я что ж, не понимаю? Тут народ каждый день, можно сказать, за них, гадов, ходит под смертью, а они – устраивать такое западло.

      Третьего дня на Первомайке у школы громыхнуло.

      Лег под фугасом сапер, дядька – сибиряк, степенный мужик, месяц как отслуживший. Лег поперек дороги. Натекло на асфальт из развороченной шеи. Головы не было у него. Как жахнуло, так вместе с каской и улетела голова. Искали потом, да не нашли. Комендант приезжал, покурил и обратно уехал. Серега кривоносый вылез из бэтера и слонялся без толку, все причитал: что, как же, вот и без лица теперь корешок его, а еще час назад спрашивал закурить.

      Подозрительного человека задержали. Да всякий прохожий в то время был бы подозрительным: у него ж на лбу не было написано, чем он занимался этой ночью, может, как раз фугас и ставил. Но этот мимо проехал на своей «копейке» раздолбанной. Его и приняли. Не повезло селянину. На коленях несчастный стоял. Ему руки взамок за спину и прикладами по шее, и носом тычут в кровяную лужу: «Смотри, смотри, что ваши с нашими сделали! Хоть тебя, хоть и невинного, хоть и не по-христиански, а все одно надо кончить. Око за око, зуб за зуб!» И матюги от безысходности, ненависти, немощи.

      Выволокли Ивана на улицу. Отдышался он.

      За синими воротами комендатуры начинался новый день. Где-то под Аргуном гудела армейская колонна; из Ханкалы в Грозный покатились бензовозы, бэтеры с десантом на броне. Золотится солнце на взмокших от ночной изморози пузатых бензовозах, скачут зайчики в зеркалах и в пулевую дырку лобовых стекол.

      Прожил Иван Знамов на свете двадцать шесть лет. В апреле две тысячи первого отметил в Грозном очередной день рождения. С утра до вечера провел Иван с винтовкой в обнимку. На маршруте на Первомайской улице возле польского Красного Креста нашли тело боевика: ночью закладывал фугас да неудачно – разнесло подрывника на куски. Были еще два вызова, но так – мелочь, – пару болванок сняли с чердаков. Эхо войны. Совсем уже ко сну выпили за именинника, поговорили, но вяло как-то – утром вставать рано. Работа у саперов – ходить каждый день по маршруту, искать фугасы и мины.

      Судьбу свою Иван не выбирал, как, впрочем, и все остальные.

      Это, если рассуждать по-философски, а по-другому и не получалось рассуждать. По-другому получалась дурь одна, неразбериха – шум да переполох. Буча, одним словом, получалась. Большая буча.

      За скандальный характер и получил Иван свое прозвище – Буча.

      Случилось это еще в первую войну, в девяносто пятом, когда восемнадцатилетняя русская пехота заливала своей кровью улицы Грозного. Когда штурмовали Грозный, повезло Ивану – не убило его и не ранило даже. Щеку поцарапало – и всего делов-то.

      Сам убивать научился быстро, дело оказалось нехитрое.

      Подхватило его и понесло: побило головой, шкуру об землю содрало, в грязи вываляло, а не сломало. Только сердце Бучино от такого полета затвердело – в лед превратилось.