Легенда о Коловрате. Вадим СаралидзеЧитать онлайн книгу.
Ведь отец и правда был исключительным человеком, это все признавали. И походить на него стремился не только сын, а чуть ли не каждый ратник в дружине.
Нельзя посрамить отцовское имя в первом же бою! «Я тоже не сдамся!» – упрямо повторил про себя Евпатий, сделал пару глубоких вдохов и постарался успокоиться. Нужно было трезво поразмыслить и найти выход. Лев Родионович поступил бы именно так. «В битве побеждает не удаль, а холодная голова и твердая рука». Все верно, отец, все верно…
Но шум близкой битвы разрывал молодому дружиннику душу. Хотелось вскочить, бежать туда – на подмогу, сечь проклятых степняков, вызволять товарищей… Только чернота, как болото, обволакивала члены, не давала двинуться. Что ж за напасть такая? Ноздри разъедал запах крови и железа. Пока он лежит здесь, там гибнут его земляки, его братья.
«Никогда мне не стать таким, как ты, батюшка. Прости», – с горечью подумал Евпатий и снова рванулся из оков черного бессилия. Он рычал и метался, пытаясь разорвать путы, которые удерживали его, будто гвозди, вбитые в запястья по самую шляпку… А перед глазами плыли лица дружинников: у Ратмира русая борода забрызгана вражеской кровью, в глазах Пересвета красноватый отблеск топора, залепленного багровыми сгустками, у того воина, что громче всех смеялся, когда Евпатий меч уронил, на губах выступила розовая пена… Держитесь, родные! Я уже… Я иду…
Юный дружинник все силы вложил в последнее усилие и ринулся к еле-еле пробивающемуся свету. Если удастся до него добраться, значит не все еще потеряно и хватит сил подсобить своей дружине напоследок. В висках бешено барабанила кровь, запястья пронзила острая боль, мышцы напряглись так сильно, что, казалось, вот-вот порвутся. «Терпи, Евпатий! Раз боль чувствуешь, значит жив еще».
Свет приближался, ширился. И когда наконец-то удалось прорвать пелену мрака, из горла вырвался звериный рык.
Но вокруг было что-то не так – лицо не обожгло холодом от снега, а свет вокруг казался каким-то тусклым и рассеянным. Пелена понемногу спадала, однако Евпатий ничего не узнавал. Взгляд уперся в бревна потолка. Темница! Только откуда же тогда свет? Где я?
Дружинник повел мутным взглядом: стены, беленая печь, окно, беспокойные пылинки пляшут в луче света. Нет, на темницу не похоже. Под головой подушка. Пахнет чистотой и травами. С трудом повернув голову, Евпатий увидел на стене множество рисунков. Боевые порядки десятка воинов. Было в этих изображениях что-то смутно знакомое. И дружинники-то – русские. Значит, он точно не в плену у мунгалов. Так где же?
Евпатий снова напрягся и попытался сесть. Тщетно. Что-то удерживало руки. Скосив взгляд, он увидел, что запястья накрепко привязаны к лежанке кожаными ремнями. А сами руки казались чужими. Большие, в сухих мозолях, поросшие курчавым русым волосом. Да что за…?! С натужным хрипом раненый рванул путы, но безуспешно. Он пробовал снова и снова, чувствуя, как от натуги к голове приливает кровь. В ушах снова зазвенела сталь боя. Надо подняться!
– Чш-ш-ш. Тихо, тихо, – раздался