Боги Бал-Сагота (сборник). Роберт ГовардЧитать онлайн книгу.
в мои покои и дразнила меня своим ужасным смехом…
– Лилиту? – В глазах жреца зажегся задумчивый огонек, на похожем на череп лице возникла мертвенная ухмылка. – Воитель, воистину в Доме Арабу замышляют твою погибель. Твой меч бесполезен против нее и ее супруга Ардат Лили. В полночном мраке ее зубы отыщут твою глотку. Ее смех оглушит тебя, ее обжигающие поцелуи иссушат тебя как листок, несомый горячим ветром пустыни. Безумие и погибель будут твоим уделом, и ты спустишься в Дом Арабу, из которого никто не возвращается.
Пирр беспокойно заерзал, прошептав невнятное проклятие.
– Чем, кроме золота, я могу тебе заплатить? – прорычал он.
– Многим! – Черные глаза вспыхнули, рот-рана искривился от необъяснимой радости. – Но я должен назвать собственную цену после того, как помогу тебе.
Пирр нетерпеливо махнул рукой в знак согласия.
– Кто наимудрейший в мире? – неожиданно спросил отшельник.
– Египетские жрецы, что нацарапали эти твои свитки, – ответил аргивянин.
Гимиль-ишби покачал головой. Его тень на стене стала похожа на стервятника, сидевшего над умирающей жертвой.
– Нет никого мудрее жрецов Тиамат, которая, как полагают глупцы, погибла многие века назад от меча Эа. Тиамат не знает смерти. Она правит в тенях. Она простирает свои темные крыла над своими почитателями.
– Я ничего о них не знаю, – беспокойно пробормотал Пирр.
– О них не знают те, кто живет в городах. Лишь те, кто обитает в пустошах, заросших тростником болотах, каменистых пустынях и пещерах. Среди них скрываются служители Дома Арабу.
– Я думал, что из этого Дома никто не возвращается, – сказал аргивянин.
– Ни один человек не возвращался оттуда. Но слуги Тиамат могут уходить и возвращаться, когда пожелают.
Пирр сидел молча, воображая обитель мертвых такой, какой ее описывали верования шумеров: просторная и пыльная, погруженная во тьму и безмолвие пещера, по которой вечно скитаются души умерших, лишенные всяких человеческих качеств, радостей и любви. И воспоминания о прошлой жизни рождают в них лишь ненависть ко всем живым, их делам и устремлениям.
– Я помогу тебе, – прошелестел жрец. Пирр поднял увенчанную шлемом голову и уставился на него. В глазах Гимиль-ишби было не больше человеческого, чем в отражающих свет факела чернильно-черных подземных озерах. На его поджатых губах играла усмешка, как будто он втайне радовался всем горестям и несчастьям человечества. Пирр возненавидел его, как человек ненавидит скрывающуюся во тьме змею.
– Помоги мне и назови цену, – сказал аргивянин.
Гимиль-ишби сложил ладони и вновь раскрыл их. В руках у него оказался золотой цилиндр, крышку которого удерживала защелка с драгоценным камнем. Когда жрец откинул крышку, Пирр разглядел, что цилиндр был наполнен серой пылью, и, сам не зная отчего, содрогнулся.
– Эта пыль была когда-то черепом первого короля Ура, – сказал Гимиль-ишби. –